Читать книгу - "Парадокс Севера - Виктория Побединская"

Пару минут позалипав в телефон, он с раздражением засунул его обратно в карман.

Я прижала ладони ко рту, чтоб не засмеяться, запахнула занавески и решила оставить его один на один с этим неизведанным зверем. А сама принялась убирать со стола оставленные бабушкой тарелки.

Виктор появился на пороге с ведром воды спустя двадцать, нет, тридцать минут. Одного взгляда хватило, чтобы понять, с кем-то подрался. Но так как дальше нашего забора он не выходил, то получается, с колодцем?

— Не спрашивай, — процедил, выставляя вперед предупредительно руку. Судя по синяку и царапине, я поняла, ударило его ручкой. Но так как стоял он ровно, в бок не кренился, не так уж и сильно.

Я подхватила со спинки стула полотенце, чтоб намочить и дать ему, подошла к раковине, открыла воду, и… замерла.

Если бы взглядом можно было испепелить, от меня бы осталась лишь кучка пепла.

— То есть, ты хочешь сказать, что в доме проведён водопровод? — осторожно поинтересовался Север, явно прилагая все усилия, чтобы сдержаться. Мою же улыбку к этому моменту уже было не обуздать ничем.

— Считай это моя маленькая месть, — осторожно прошептала я, сжимая в руках мокрую тряпицу и полностью к нему разворачиваясь. — За высокомерие.

— Шутишь?

Я пожала плечами, сорвала листик растущей на окне мяты и протянула ему.

— В качестве извинения. Снимает боль.

Он вдруг улыбнулся углом рта.

— Это ведь простая мята. Такую в мохито добавляют обычно.

Я приподняла плечи.

— Вообще она называется «котовник кошачий», но это мало кто знает. Кроме самих кошек, разумеется.

— А ты мастерски зубы заговариваешь.

— Ну так у меня был отличный учитель.

Север улыбнулся.

А почему-то подумала, может, еще не все потеряно? И не из таких уж мы разных миров?

Вот только застыли посреди комнаты, оба не зная, что делать дальше .

Повисла пауза.

— Я наверное поеду…

Он как-то растерялся, не зная, то ли уйти, то ли остаться. А мне совсем не хотелось его отпускать.

— Новый год скоро, — произнесла я, чтобы не повисала пауза, не зная, куда приткнуть взгляд. Странный недоразговор, недосмущение, недо-мы. — Там елка, — кивнула чуть в сторону.

Кухня была совмещена с гостиной, так что далеко ходить не пришлось. Бабушка накрывать не стала. В центре стояла лишь ваза с нарезанным на дольки лимоном и бутылка шампанского. Север взял ее в руку, чтобы прочитать этикетку и рассмеялся.

— Детское шампанское? — спросил он.

Я пожала плечами, смущенно краснея. Нет, я конечно вполне уверенная в себе девушка, без десяти — я поглядела на часы — трех минут восемнадцати лет. Но выдернуть парня из дружеской компании, привести в глухую деревню, заставив несколько часов обивать пороги больниц, а потом еще и напоить детским шампанским из местного сельпо по акции, все это было даже для меня слишком.

— Бабуля по привычке покупает. Наверное, это уже традиция.

Чтобы занять руки, я включила гирлянды и достала из серванта два хрустальных бокала.

— Гляди-ка, тут даже что-то вроде мюзле имеется, — воскликнул Север. Казалось, его одного происходящее ни грамма не смущало. Он ловко расправился с пластиковой пробкой и наполнил бокалы, с хитрой ухмылкой протянув один мне. — Этот новый год я запомню надолго.

Я нервно улыбнулась, стушевавшись от того, что он как-то очень странно меня разглядывал. Как будто видел впервые. И выдавила:

— Я тоже.

Северов протянул к стене руку и щелкнул выключателем. Теперь комнату освещали лишь мигающие огоньки и фонарь за окном.

В соседнем доме раздался радостный шум, а потом компания вылилась на улицу, принявшись запускать золотой песок и дешёвые фейерверки. Они так и не долетали до неба, хлопая где-то у нашего окна. 

— Кажется, мы все пропустили.

Я посмотрела на часы.

— Точно. Две минуты первого.

Наши взгляды переплелись.

— С новым годом, — примирительно произнес Север, подняв бокал. — И пусть он будет лучше, чем тот.

Мы стояли посреди комнаты, с детским шампанским в советском хрустале, а в окнах отражались разноцветные лампочки гирлянд. Под радостный смех и хлопки с улицы, сделали по глотку и закусили нарезанным на дольки лимоном.

— Пусть не вдова клико и не брют, — улыбнулся Север, оторвал от стоящей на окне мяты листочек и отправил в рот. — Но тоже не плохо. К тому же, я ведь за рулем.

— Верно…

Я подняла взгляд, вдруг остановившись на его приоткрытых губах. Сердце к этому моменту уже приготовилось скакать галопом. Наверное, «шампанское» в голову ударило.

«Эти губы самые целовательные из всех, что я когда-либо видела», — как-то давно говорила о нем Леся. Сейчас я смотрела на них и не могла противиться ее словам. Потому что плохо целоваться с такими губами было бы просто преступлением против матери-природы.

— Твой синяк, давай помогу, — спохватилась я, вспомнив про его бровь, и полезла в шкафчик под буфетом, чтобы достать аптечку, которой в нашем доме служила коробка из-под обуви. — Я быстро. Садись на диван.

Не то, что бы травма была такой уж серьёзной. Надо было занять чем-то руки. И скрыть щеки, вечно начинающие пылать не вовремя.

Чтобы успокоиться, я сделала несколько глубоких вдохов. Север сидел, опираясь локтями на колени, наблюдая за мной чем еще сильнее заставлял нервничать.

— Я кровь сотру, — сипло выдохнула я, протянув руку. Коснулась ватным тампоном брови. На белой материи остался красный след.

Он чуть шире развел колени, чтобы я могла между ними встать. Его взгляд одновременно пугал и заставлял все внутри сжиматься, до дрожи. Привычной серо-голубой радужки почти не стало из-за расширившихся от полумрака зрачков, глядя в которые я падала словно в бездну.

— Ты загадал желание? — спросила я, стараясь, чтобы мои пальцы не дрожали.

— Нет, — ответил он. — Я упустил свой шанс?

Дыхание замерло, до чего двусмысленными казались его слова. Наклонившись, я снова коснулась его лица смоченной в перекиси ваткой. Даже в полутемной комнате было заметно, как дернулся его кадык.

Мы оказались слишком близко. Настолько, что я могла почувствовать запах его геля для бритья. Стоило немного наклониться и случилось бы непоправимое, поэтому я замерла на месте, стараясь даже не дышать. А потом за окном погас фонарь.

Комнату залило чернотой, среди которой я различала лишь вспышки гирлянд, да серебристый блеск мужских глаз, ломающих темноту ночи, лед в которых вдруг тоже заволокла тьма. Я не осознала, в какой момент мои пальцы оказались в его волосах. Когда свет снова загорится, я сгорю от стыда, раскаляясь как солнце, но пока никто не видит, пока маски упали, быть может он позволит себя касаться?