Читать книгу - "Блестящая девочка - Сьюзен Элизабет Филлипс"

— Я ведь исключительный талант. Кроме всего прочего" я родилась, чтобы играть Теннесси Уильямса. Иногда я думаю, он писал своих сумасшедших теток именно для меня.

— Тогда в чем дело?

— Да в том, чтобы добиться пробы, перво-наперво. Режиссеры только взглянут на меня и сразу заявляют, что я не тот типаж.

Слишком маленькая, а сиськи чересчур большие, и что я выгляжу вульгарно. Знаешь, как раздражает? Красивая женщина вроде тебя, Флер, с ногами, скулами и со всем прочим, даже представить себе не может, каково это.

Флер чуть не задохнулась.

— Ты самая потрясающая красотка, каких я встречала в жизни. Я всегда хотела быть маленькой и хорошенькой, как ты.

Они обе расхохотались. Потом Флер заметила, что бутылка опустела, и пошла за новой. Когда она вернулась, в ванной никого не было.

— Кисеи!

— Он уже ушел? — спросила Кисеи из-за занавески.

— Кто?

Кисеи вылезла.

— Ну тот, кто сидел на унитазе. Я думаю, это был Фрэнк. Он в общем-то большая свинья, как мне показалось.

Они уселись на прежние места. Кисеи заправила кудряшки за ухо, потом задумчиво посмотрела на Флер.

— Ты уже готова поговорить? — спросила она.

— О чем?

— Слушай, я не слепая и вижу перед собой женщину, которая была самой известной моделью в мире. И многообещающей актрисой.

Которая исчезла с лица земли после очень интересных слухов насчет ее связи с потрясающим красавцем. Я же не совсем тупая, Флер.

— Я так о тебе и не думала.

— Ну?

— Что «ну»?

— Ну мы друзья или нет? Я тебе рассказала про самое интересное из своей жизни, а ты мне до сих пор ничего.

— Так мы только что встретились, Кисеи. — Едва Флер это произнесла, как сразу поняла, что напрасно обидела девушку.

Глаза Кисеи наполнились слезами.

— Разве у нас не дружба с первого взгляда? Неужели ты еще не поняла? Должно же быть доверие? — Она резко вытерла слезы, взяла шампанское и отпила прямо из бутылки. Потом посмотрела Флер в глаза и протянула бутылку ей.

Флер подумала обо всех своих секретах, которые держала взаперти так долго, и вдруг ей показалось, что она посмотрела на последние три года в широкоугольный объектив. Она увидела жалость к себе, попытки убежать от самой себя и невероятное одиночество. Кисеи предлагала ей выход. Конечно, есть риск, а она уже давно не позволяла себе рисковать.

Флер медленно потянулась за бутылкой, потом сделала большой глоток.

— В общем-то это сложная история, — наконец проговорила Флер. — Она началась еще до моего рождения…

Почти два часа рассказывала Флер. Им пришлось перейти к ней в номер, потому что желавшие попасть в туалет нетерпеливо стучали в дверь.

Кисеи свернулась на одной из огромных двуспальных кроватей, Флер села в изголовье другой, прижимая к груди бутылку шампанского, помогавшую снова пережить прошлое. Кисеи иногда прерывала односложной оценкой упоминаемых в рассказе людей, но Флер оставалась почти беспристрастной. Шампанское определенно помогает, если хочешь вывалить все, что накопилось в душе.

— Кошмарная история! — воскликнула Кисеи, когда Флер наконец закончила. — Не знаю, как только ты не рассыпалась на куски, рассказывая это.

— Я выплакалась, Кисеи. Знаешь, если долго живешь с чем-то трагическим, оно со временем становится обыденным.

— Как «Царь Эдип»! — воскликнула Кисеи. — Я участвовала в хоре, когда мы играли эту пьесу в колледже.

Флер кивнула:

— Тогда ты понимаешь, что я имею в виду.

Кисеи перевернулась на спину.

— Вот где ключ ко всему.

— Как ты вычислила?

— Дай мне характеристику трагического героя.

Флер минуту подумала, но шампанское мешало сосредоточиться.

— Ну, это человек, достигший высот и падающий вниз из-за высокомерия или такого греха, как гордыня. Он все теряет, достигает катарсиса, очищение происходит через его страдания.

— Или ее страдания, — вдруг подчеркнуто сказала Кисеи.

— Моего?

— А разве лет? Ты была на самом верху жизни и явно пала вниз.

— Какой же у теня грех?

— Плохие родители.

Поздним утром, когда девушки приняли душ и аспирин, выпили кофе в номере, в дверь постучали. Кисеи открыла и громко вскрикнула. Флер посмотрела поверх головы подруги и увидела Саймона Кэйла. Кисеи кинулась к нему в объятия.

Они втроем завтракали во вращающемся обеденном зале на вершине Олимпийской башни Мюнхена, откуда можно было увидеть Альпы, что в шестидесяти милях от города. Флер услышала историю давней дружбы Кисеи и Саймона. Их познакомил вскоре после появления Кисеи в Нью-Йорке их общий друг, один из одноклассников Саймона, они вместе учились в Джуллиарде. Саймон Кэйл, как выяснила Флер, был таким же грозным, как Санта-Клаус.

Он смеялся, осторожно вытирая уголок рта салфеткой.

— Ты бы видела Флер, когда она отшивала нашего короля Барри страшным рассказом о венерической болезни, — говорил он Кисеи. — Она была великолепна.

— Ты ей не помогал, правда? — Кисеи толкнула его далеко не нежно. — Насколько я тебя знаю, ты посмотрел на нее этим своим взглядом: «Я ем белых девочек на завтрак. Чтобы позабавиться».

Саймон, казалось, обиделся.

— Я не ем белых девочек на завтрак уже несколько лет, Кисси. Как ты можешь подумать такое?

— Саймон — гомик, — сообщила Кисеи подруге. Потом громким шепотом добавила:

— Не знаю как тебе, Флеринда, но для меня «голубые» — это личное оскорбление.

К концу завтрака Флер понравился Саймон Кэйл. Под циничным обликом скрывался добрый, милый человек. Она наблюдала за его приятными манерами, аккуратными жестами, и ей казалось, что он чувствовал бы себя уютнее в теле девяностофунтового слабого существа. Видимо, поэтому он ей и нравился. Они оба жили в теле, в котором не ощущали себя дома.

Когда они вернулись в отель, Саймон пошел звонить, а Кисеи и Флер отправились в номер Барри. Казалось, там все было более-менее в порядке после вечеринки. Обитатель номера нервно расхаживал по ковру. Он так обрадовался Кисеи, что едва слушал захватывающую дух ложь о причине опоздания. Только через несколько минут он заметил Флер и, указывая взглядом на спальню, дал понять, что ее присутствие нежелательно. Флер притворилась, будто не замечает.

Кисеи наклонилась к нему и что-то зашептала на ухо. Он слушал, и на лице его появлялся ужас. Закончив, Кисеи опустила глаза в пол, как нашкодивший ребенок.

Барри посмотрел на Флер. Потом на Кисеи. Потом снова на Флер.