Читать книгу - "Маленькие женские тайны - Мэри Каммингс"

Из дневника Клодин Конвей: «И вовсе ни к чему было занудничатъ — я и так знаю, что он прав. Но как хорошо, что он уже вернулся!»

Как она залезла в постель, Клодин не помнила. Но как-то залезла — судя по тому, что, очнувшись, обнаружила себя уже под одеялом.

Несмотря на это, ей было холодно — очень холодно. Каждый глоток воздуха, словно ледяной нож, обжигал горло, чтобы было теплее, приходилось дышать сквозь одеяло; от затылка по всей голове толчками разливалась тупая боль. «Кажется, я здорово разболелась», — подумала она перед тем, как снова отключиться.

«Бррям-м… бррям-м…» Ну что такое — только-только удалось согреться! «Бррям-м…» Выпростав из-под одеяла руку, она нашарила на тумбочке телефон и сняла трубку; хотела сказать «Да» — из горла вырвался лишь слабый сиплый звук.

— Миссис Конвей? — голос был женский, но соображать, кто это, у Клодин не было сил.

— Угу, — мычать с закрытым ртом получалось не так больно.

— Вы долго не отвечали, я даже забеспокоилась. Я вас не разбудила?

— Угу.

— Извините… Привезли ваш чемодан.

— Угу.

— Миссис Конвей, как вы себя чувствуете?

Надо бы было сказать «Не лучшим образом» или оптимистичное «Надеюсь, что к завтрашнему дню будет лучше», но выговорить такую длинную фразу Клодин была не в состоянии, поэтому честно прохрипела:

— Плохо.

На том конце повесили трубку, и она вздохнула с облегчением: никого не хотелось ни видеть, ни слышать, ни тем более с кем-то разговаривать. Но не прошло и минуты, как в дверь без стука ворвалась администраторша. И первое, что сделала — это включила в спальне свет.

Клодин зажмурилась: какого черта?! Глаза же режет! И вообще — кто ее звал?!

Женщина простучала каблучками к самой кровати и испуганно воскликнула:

— Ой! Как же это вы так, деточка?!

Как — «так»? Ну заболел человек, что тут особенного? Но пришлось открыть глаза и натянуть на лицо вежливую улыбку.

— Ничего страшного.

— Ой, у вас и голос совсем больной! Хотите, я вам врача вызову? — не унималась непрошенная доброхотна.

Вот этого Клодин как раз категорически не хотела. Она вообще не любила врачей. Понимала, что они могут помочь, была цивилизованным человеком — но, несмотря ни на что, в глубине души оставалось суеверное чувство, что стоит обратиться к врачу, и болезнь окажется действительно серьезной.

— Нет, не надо, — прохрипела она. — Это всего лишь простуда. Пройдет.

Женщина смотрела на нее с сомнением. Пришлось для убедительности снова улыбнуться и кивнуть:

— Завтра уже будет лучше.

— Я могу что-нибудь для вас сделать?

— Да… дайте мне, пожалуйста, лекарства со столика и сотовый телефон — он на полу возле тумбы стоит, заряжается. И стакан воды.

— Может, вы чаю хотите?

Клодин молча покивала — сил говорить больше не было.

— Я сейчас!

Вернулась она минут через десять — за это время Клодин успела отключиться и пришла в себя от стука ее каблучков.

Женщина поставила на тумбочку чашку — такую же большую, как утром, выложила таблетки и мобильник. Клодин подтянулась к спинке кровати и приняла полусидячее положение.

— Спасибо…

— Если вам еще что-то понадобится — звоните, не стесняйтесь.

— Хорошо… спасибо.

Это была самая тяжелая и бесконечная ночь в жизни Клодин. Она то забывалась коротким болезненным сном, то приходила в себя от боли в голове, в горле и во всем теле. Чай был давно выпит, но облегчения не принес, лишь на какое-то время горло стало болеть немного меньше.

Потом вдруг стало жарко — так жарко, будто ее варили в котле с супом. Пот тек по лицу, щипал глаза; хотелось стянуть с себя не только одежду, а саму кожу, но не было сил даже сбросить тяжелое, как свинцовая плита, одеяло.

В очередной раз забывшись, она проснулась от звонка мобильника, подтянула его к себе и нажала кнопку. Хотела сказать «Да?», но вместо слов из горла вырвалось болезненное карканье.