Читать книгу - "Любовные хроники: Флинт Маккензи - Эйна Ли"

Натан Бодин сидел на сбившемся комьями матрасе в паршивой, полной блох гостинице и не переставал хлюпать носом. По его щекам катились слезы и скапливались на верхней губе, словно капли дождя на листе. Бодин вытер нос, потянулся к бутылке виски и сделал из горлышка изрядный глоток. Затем, отставив бутылку, вытащил «кольт», тщательно прицелился и пробил в календаре на противоположной стене двенадцатое число. Убрав револьвер в кобуру, он снова взялся за виски.

В последние пять лет он всегда подобным образом отмечал эту дату.

— Ты сама виновата, Сара, Только сама. — Он снова вытер нос и хлебнул виски.

Затуманенный взгляд Бодина упал на ползущего по полу таракана. Он снова вытащил «кольт» и долго-долго ловил глазами мушку, прежде чем нажал на курок. От насекомого на стену полетели грязные брызги.

Снизу застучали в потолок, закричала жившая под ним шлюха:

— Перестань стрелять — кого-нибудь убьешь.

— Заткни свой вонючий рот, — завопил в ответ Бодин.

Все женщины одинаковы: продаются за несколько долларов, клюют на смазливую рожу или крепкое тело. И какое им дело до любящей их души! Натан снова шмыгнул носом.

— Сама виновата, Сара. Сама! — гаркнул он что есть мочи.

— Да угомонишься ты наконец? — На этот раз сердитый голос оказался мужским и донесся из соседней комнаты. Заворчали и в других номерах. Но Бодин лишь хмыкнул и скривил губы в презрительной ухмылке. Пусть себе. Ему нет дела до этих сукиных детей. Ему ни до кого не было дела, кроме Сары. Голубоглазой красавицы Сары, которую он любил с самого детства.

Глаза Бодина угрожающе сузились. Лживая тварь. Дарила ему застенчивые улыбки, говорила ласковые слова. Как она могла? Притворялась доброй, а сама наверняка смеялась над ним с этим чертовым Люком Маккензи.

— Ну и кто же смеялся последним, Сара? — снова завопил он.

А теперь Маккензи собственной персоной явился в Абилин. Бодин сам видел — со всеми своими братьями! Он прикончил виски и грохнул пустую бутылку о стену. Осколки разлетелись в стороны. Снова послышались разъяренные голоса.

— Я тебе сейчас голову оторву! — хрипло пригрозил сосед.

— Давай, — тихо проговорил Бодин. Лицо бандита исказилось в безумной гримасе, пальцы сжали рукоять ножа. — Ну, давай же!

Раздался стук в дверь.

— Бодин, это я.

Он узнал голос и нехотя буркнул:

— Входи.

Дверь отворилась, и в комнате появился Чарли Уолден.

— Что ты здесь вытворяешь? — набросился он на Бодина. — Мы укрылись в этом притоне, чтобы нас никто не видел, а ты ведешь себя так, что через пять минут все обитатели начнут ломиться к тебе в дверь.

— Как хочу, так и веду, — проворчал Бодин. — Не твое дело.

— Что случилось? Два часа назад, когда я уходил, ты был вполне нормальным.

— Вспоминаю Сару. — Бодин снова всхлипнул. — Прошло пять лет с тех пор, как она умерла.

Уолден почувствовал отвращение. Он терпеть не мог мужчин, которые унижались до того, что горевали о женщинах.

— Кто же эта чертова Сара?

— Не смей так о ней! — взревел Бодин. — Она была красивая. Просто красавица. Я ее любил.

— Ладно, ладно. Любил так любил. — Чарли оседлал стул. — И как же она умерла? — Уолдену было наплевать, как кончила жизнь эта женщина, но он хотел утихомирить пьянчугу.

— Я ей перерезал глотку.

— Вот так так! — присвистнул бандит. — Прикончил свою бабу, а теперь распускаешь нюни! Странная ты личность, Натан.

Бодин закинул одну ногу на кровать.

— Дай выпить!

Уолден твердо намеревался успокоить Бодина и решил, что лучший способ — продолжать с ним разговаривать.

— Зачем ты убил свою Сару?

Бодин устроился на краешке кровати и уставился в календарь.

— Помнишь наш набег на ранчо в Техасе пять лет назад? Там были две женщины: пожилая и молоденькая с темными волосами.

— Откуда? Разве упомнишь с тех пор? Ну и что?

— Молодая и была Сарой.

Уолден нахмурился:

— Тебя не поймешь, Натан. Ты только что сказал, что любил эту Сару.

Бодин шмыгнул носом, и слезы вновь залили его лицо.

— Любил. Поэтому и подбил тебя устроить набег на ранчо.

— Хотел ее пришить?

— Надеялся, что там окажется тот подонок, за которого она вышла замуж. Но он с братьями был на войне. Я дал ей возможность. Не изнасиловал бы ее и не отдал бы другим, если бы она это признала.

— Что признала?

Невидящими глазами Бодин уставился перед собой.

— Но она не сказала этого, даже когда я приставил ей к горлу нож.

— Чего не сказала? — переспросил потерявший терпение Чарли.

Бодин повернул голову. Казалось, он протрезвел, хотя лицо распухло и нос покраснел от слез. Глаза блестели, но не от выпивки. Почти равнодушным голосом, от которого даже на видавшего виды Уолдена повеяло холодком, он продолжал:

— Что меня любит, конечно. Не захотела признать. Но мне-то было хорошо известно: не могла она любить Люка Маккензи больше, чем меня. И я перерезал ей горло.

— Люка Маккензи! — воскликнул Чарли. — Ты сказал, она любила Люка Маккензи? И у этого Люка Маккензи были братья?

— Да. Двое. И что с того?

— Как что? Моего брата Бо убил шериф по фамилии Маккензи.

— Мне казалось, ты говорил, что твой брат был убит в Калифорнии.

— В Калифорнии. Но потом я с ребятами погнался за этими Маккензи. Так и очутился в здешних краях.

— Маккензи — имя распространенное, — фыркнул Бодин. — Совсем не обязательно, что это тот же самый человек.

— Не будь идиотом, Натан. Шериф, имя и фамилия те же и к тому же имеет двух братьев. Это именно он.

У Бодина обиженно скривилось лицо:

— Какое мне дело до имен и фамилий! Я не был с тобой в Калифорнии и не знаю, который Маккензи ухлопал твоего брата Бо. Тот ли, что из Техаса, или другой. Но вот что я тебе скажу: я его сегодня видел.