Читать книгу - "Лунный шторм. Время взрослеть - Клэр Твин"

Пропустив по конечностям мурашек, я тепло улыбаюсь на «ты лучшая» от Райта и резко поднимаю глаза вверх, заметив приближающуюся к моему столу Лиззи – секретаря мисс Винсент. Щупленькая и низенькая девушка передает просьбу начальницы пройти в ее кабинет и на мой вопрос «Что случилось?» пожимает плечами.

Подумав, что лучше не медлить с казнью, с недоумением, отразившимся на моих хмурых бровях, направляюсь к Барбаре, легонько постучав костяшками пальцев по двери. Она приглашает меня, но, войдя внутрь, никоим образом не реагирует на мое присутствие.

Барб одета в бледно-голубой брючный костюм с рубашкой цвета слоновой кости. Ее длинные черные волосы подняты позолоченной заколкой, а в ушах висят грушевидные серьги из белого жемчуга. Она так изысканна в этом наряде, словно сошла со страниц глянцевого журнала. Странно, что у Винсент нет ни мужа, ни хотя бы ухажера, ведь она не только красивая, но и мозговитая женщина. Впрочем, наверное, в этом и кроется вся проблема: мужчинам не нравится, когда женщина много болтает, особенно если болтает что-то разумное.

– Рэйчел, – окликнула меня Барбара, закончив с бумажками на столе, – можешь присесть.

Я киваю и делаю так, как мне сказали.

– Что-то случилось? – подавляя интерес в голосе, спрашиваю я.

– Как ты помнишь, – складывает руки в замок мисс Винсент на поверхности стола, – в самом начале я говорила, что тебе необходимо наполнить свою копилку знаниями и практикой, прежде чем браться за написание статьи… Ну-с, пора эту копилку разбить.

Вроде слышу ее, вижу и даже читаю по губам все, что женщина сейчас мне говорит, однако мир, словно жевательная конфета, растянулся, и время, соответственно, тоже.

Ушам своим не верю. Это то, о чем я подумала? Может, я все еще сплю? Точно. Я провалилась в царство Морфея еще полчаса назад, и происходящее в эту минуту – иллюзия. Потому что мир бывает жестоким. Он всегда лжет и ставит подножки, а когда на нашу жизнь проливается свет, мы вздрагиваем и боимся обжечься, упуская большие возможности.

– Рэйчел, моргни, если жива, – полушутя-полусерьезно произносит редактор, отчего мне захотелось посмеяться.

– Получается, я могу взяться за свою первую статью? – восторженно вдохнула я, чуть было не хлопнув в ладоши от счастья.

– Почти, – спешит успокоить Барб, складывая папки в ровную башенку, – сначала пробный экзамен. Ты можешь взять абсолютно любую тему, написать хоть про котенка, застрявшего на дереве, а потом сдать написанное мне на проверку. Если мне понравится и я буду под впечатлением, то тебя ждет повышение – добро пожаловать в штат. А если нет… Хм, – замирает на мгновение та, – значит, тебе еще нужно время.

«Справедливо», – рассудила я, отнюдь не погружаясь в уныние – наоборот, загораясь желанием добиться своего. Внешне вряд ли заметен огонь, однако внутри, по венам, течет лава, поддерживающая во мне борьбу. Я готова.

– И сколько у меня в запасе времени?

Барбара прикладывает указательный палец к подбородку и надувает задумчиво губу.

– Так уж и быть, – вздыхает она, – я не стану на тебя давить. Сдашь материал, когда будешь уверена в его безупречности.

Сконфуженная столь обширными привилегиями, я от безудержного счастья подскакиваю со стула и подбегаю к начальнице, сжав ту в крепких объятиях, от которых она позже раскашлялась и отчитала меня. Я попросила прощения, смущенно отодвинувшись, тем не менее мои орлиные глаза все-таки заметили мелькнувшую всего на мгновение улыбку на лице мисс Винсент. Нельзя игнорировать того факта, что за месяцы стажировки в Future time мы с ней привыкли друг к другу, из-за чего Барб даже иногда приглашает меня где-нибудь перекусить во время перерывов. Многие по этой причине перешептываются за моей спиной, а мне не обидно… Просто страшно подумать о реакции коллег, если они узнают о романе мистера Бенсона с моей матерью. Тогда с плеч полетит голова. Моя голова.

* * *

Вчерашнее свидание с Никсоном в кино я запомню надолго. Чувства противоречивы, поэтому хочется одновременно улыбаться и биться головой о стену, ибо Никсон Райт – самый непредсказуемый человек на свете.

Мы заняли места в последнем ряду, откуда открывался вид на огромный экран и людей, сидящих ниже.

Шатен, как и договорились, купил огромную упаковку попкорна и газировку, но вместо того, чтобы есть все это, Ник делал следующее… Господи, да я и сейчас краснею, вспоминая вчерашний вечер, а в ту секунду хотелось отрастить крылья и, пробившись сквозь потолок, взлететь к небу, дабы навсегда забыть об этом сумасбродном парне.

Дело в том, что дитя-переросток Никсон бросался попкорном в затылки людей, после чего строил каменное выражение лица и на возмущенные чужие взоры двигал бровями, мол, что вам надо? Ладно, это еще цветочки. Видимо, позже ему стало совсем скучно и неинтересно, хотя фильм выбирал он сам, отчего парень, стреляя по одной штучке, громко шикал на меня, словно проказничаю я.

Надо было видеть выражение моего красного, как закатное солнце, лица, ибо это кадр на миллион. Смешались в одну палитру цветов стыд и злость, и я точно подметила, что эта смесь – новый красный.

В конце концов нас попросили покинуть кинотеатр, но перед этим я громко послала Ника к чертовой матери и надела глубокий стакан с попкорном на макушку Райта, после всего рысью выбежала в холл, сжимая кулаки до онемения.

Ко всеобщему удивлению, нагнав меня на улице, бойфренд дико захохотал и заключил меня в объятия со спины, заставив внюхиваться в его «новые духи»: соленые хлопья и мята… Странное сочетание, но вполне так ничего.

– Прости, я не хотел, чтобы нас выставили на улицу. Я обязательно поставлю на сайте две звезды этому кинотеатру, – с детской обидой бурчит на здание тот, вынуждая снисходительно улыбаться.

Я нахожу в его шелковых волосах застрявший попкорн и бросаю его в гладкое лицо Ника, разрешив ему себя поцеловать.

Боги, он так затянул меня в этот чувственный поцелуй, что я забыла собственное имя, так отдавшись в чужие руки, которые, ломая кости, притягивали к себе. Словно он отчаянно пытался слепить из нас одну фигуру…

Чувства фонтаном извергались из меня и обволакивали, как туман вечерний город.

Вот так бывает: сперва ты боишься довериться человеку, но доверяешь, он тебя предает, и ты плачешь. Долго плачешь, пытаешься подняться на ноги, собраться по частичкам, но в конечном счете выбираешься из замка разбитых сердец.

Говорят, писать о любви, когда ты не влюблен, то же самое, что пытаться говорить, будучи немым. Я согласна. Я не то чтобы писать, я говорить, слышать о «розовых» чувствах не могла, однако отныне