Читать книгу - "Сладкое поражение - Майя Родейл"

— Но разве вы не чувствовали себя глубоко несчастной вначале? — спросила Анджела.

— О, конечно. Меня спас Родермир, дав мне дело.

— Шпионство?

— Ну… назовем это так. А у вас есть ваши иллюстрации.

— А теперь, если вы позволите мне спросить вас напрямую, — начала Анджела, — как вы научились доверять своему мужу?

Они были знакомы не более часа, но Лайла была настолько открытой и откровенной, что Анджеле просто не приходило в голову держать себя иначе. Кроме того, у молодых женщин было много общего, поэтому они сразу же почувствовали взаимную симпатию. И Анджела впервые поняла, что ей очень не хватало настоящего понимания и сочувствия.

— Я продолжала отталкивать его, но он каждый раз возвращался, — пояснила Лайла, и Анджела могла сказать то же самое. — Я умела быть одна, но не хотела быть с другим человеком. К тому же однажды он спас меня от вооруженного и очень опасного разбойника. Возможно, я и сама бы справилась, но мне не пришлось этого делать, и это было приятно.

— Если без этого можно обойтись, я бы предпочла не подвергать свою жизнь опасности.

— Есть и другой способ. Но помните: иногда, пользуясь этим способом, узнаешь такие вещи, о которых лучше бы не знать. Но время от времени ты обязательно слышишь и то, что хотел бы слышать.

— Что же это за способ? — спросила Анджела.

— Ш-ш-ш, — прошептала Лайла с озорным блеском в глазах.

Они некоторое время помолчали, пока до них не донеслись голоса мужчин, увлеченных разговором. Лайла увлекла Анджелу за изгородь и знаками показала, что они должны помолчать.

— Могу поспорить, что она вас заставила это сделать, не так ли? — донесся до них голос Дрейка.

— Ездить по всей Англии и извиняться перед обиженными мной женщинами? Конечно, такая идея не могла прийти мне в голову, — ответил Филипп.

Дрейк усмехнулся:

— Кошмар любого мужчины. Я не перестаю удивляться тому, какие изощренные планы могут разрабатывать женщины. Могу себе представить, как это ужасно!

— Да уж! Но должен признать, могло быть гораздо хуже.

— Я вам советую сделать так, чтобы ваша невеста увидела, как вы ужасно страдаете, по каким-то причинам женщины очень любят задумчивых страдальцев. Они начинают залечивать ваши душевные раны и постепенно, сами того не замечая, влюбляются в вас.

Анджела и Лайла закатили глаза и с трудом подавили смех.

— Когда мы будем возвращаться в Лондон, мне и притворяться не нужно будет. Все, о чем они способны говорить, — это сплетни и мода. Ничего более мучительного и представить невозможно.

— О, сэр Хантли, поверьте, ваши спутницы дождутся, когда вы задремлете под их болтовню, и тогда начнут говорить о серьезных вещах.

— Наш разговор был мне очень полезен. И почему я не узнал об этом раньше?

— Потому что вы не женились на шпионке. Кстати, если говорить о шпионке… — Тут Дрейк понизил голос, заговорил тихим шепотом, а потом произнес громко и четко: — Ваши извинения не обязательны, Хантли, хотя я вам очень признателен. Это я должен принести вам свою благодарность. Если бы вы не скомпрометировали Лайлу, я, возможно, никогда бы с ней не встретился, не говоря уж о женитьбе. Она вносит в мою жизнь столько радости, и я бы предпочел скорее смерть, чем жизнь без нее.

Филипп заулыбался, понимая, к чему ведет Дрейк. Он подавил смешок, услышав шелест юбок с другой стороны живой изгороди.

— Эти звуки подсказывают мне, что там должна быть моя дорогая женушка, — заметил Дрейк.

— Мой дорогой супруг, — ласково произнесла Лайла, появляясь из-за изгороди вместе с Анджелой. — Мне нужно сказать тебе несколько слов наедине.

Дрейку не потребовалось повторного приглашения. Он подмигнул Филиппу и неторопливо удалился вместе с женой. Филипп улыбнулся. Впервые со вчерашнего дня у него появилась возможность остаться с Анджелой наедине. Он понимал, что она расстроилась из-за пари, но здраво рассудил, что глубокий страстный поцелуй заставит ее забыть об этом. Он привлек ее к себе.

— Так, значит, ты собираешься прикинуться несчастным страдальцем, чтобы вызвать мое сочувствие? — с улыбкой спросила Анджела, уклоняясь от его объятий.

— Только не сейчас, когда я так счастлив, что наконец-то оказался наедине с тобой, — сказал он, снова намереваясь поцеловать Анджелу, чтобы она скорее забыла о своем гневе. Филипп положил руки ей на плечи, но Анджела снова отступила на шаг.

— Леди Палмерстон может нас подслушивать, — сказала она вместо объяснений.

Эта мысль охладила его пыл. Но все же…

— А возможно, и нет.

— Ты надеешься, что нас застанут в компрометирующей ситуации, не так ли? — Она говорила тихо, но сердито.

— Пожалуй, об этом стоит подумать. Я собираюсь жениться на тебе, Анджела. Так стоит ли откладывать?

— О, ты просто невозможен!

— Я невозможен? — переспросил он. — Да я сделал все, о чем ты меня просила, но и этого недостаточно, чтобы угодить тебе.

— Ты действительно хочешь сделать меня счастливой? Или просто пытаешься выиграть пари? — резко спросила Анджела.

Филипп поднял глаза к небесам и подумал, что сейчас самое время, чтобы Господь проявил свою благосклонность к нему. Но Господь молчал, вместо него заговорила Анджела:

— Ты ведь выиграешь кучу денег, если мы поженимся.

— И я потрачу их на тебя, дорогая.

— Но как ты мог сделать наши отношения предметом развлечения? Сделать ставку на то, что мы поженимся. Филипп, ведь я не скаковая лошадь.

— Безусловно.

— И ты даже не сожалеешь о том, что сделал?

И тут вдруг, словно что-то оборвалось внутри его. Филипп не смог справиться с неожиданно нахлынувшим на него чувством разочарования. Его одолевал страх, что на самом деле она просто не любит его и получает какое-то извращенное удовольствие, заставляя его преодолевать одно препятствие за другим. Он был терпеливым и сдержанным. Он был раскаявшимся и преданным. Но этого было недостаточно, и теперь он уже просто не знал, что делать с этой невозможной женщиной.

Она была невозможна, но он любил ее. И все же… всему есть предел.

— Мне очень жаль, что это тебя так расстроило, Анджела, — решительно сказал он. Она открыла, было, рот, но он не дал ей сказать ни слова. — Но я совершенно не жалею, что заключил это пари. Ты заставила меня поверить в себя, Анджела. И я впервые смело поставил на самого себя.

— А если ты проиграешь?

— А кто говорит, что я собираюсь проигрывать? — Осмелев, он дразнил судьбу и своего «сердитого ангела». Но сдерживаться он больше не мог.

— По крайней мере, ты мог бы попросить прощения за то, что выставил наши отношения на всеобщее осмеяние.