Читать книгу - "Возлюбленный враг - Джейн Фэйзер"

— Хотя ты и была гражданским человеком последние три дня, — заявил он с негодованием, — прошу запомнить, что теперь ты снова в армии, Вирджиния Кортни, и нельзя заставлять весь полк ждать из-за прихоти какой-то упрямицы.

— У меня были дела, — возразила Джинни, понимая, с каким интересом следят все присутствующие за их бурной перепалкой, но не в силах принять публичный упрек, не защитив себя.

Алекс предпочел проигнорировать се слова и подошел попрощаться с Джоан.

— Думаю, никогда за тобой не останется последнее слово, — прошептала Джоан со смешком. — Госпожа Кортни не по зубам простому генералу.

Алекс невольно улыбнулся.

— Боюсь, ты права, сестра, но я все же буду пытаться. — Они молча обнялись, зная, что, возможно, это последняя их встреча. Алекс вскочил на Буцефала, и группа выехала через арку в парк, где был построен полк.

Забили барабаны, и полк двинулся вперед под нависшим свинцовым небом, Алекс ни разу не обернулся, но Джинни смотрела на дом до тех пор, пока он не скрылся из вида, К Джоан Маршалл она почувствовала то, чего не испытывала раньше, — чувство сестринской близости, общность интересов и переживаний, которая возникла не только благодаря схожести жизненного опыта, но и просто потому, что обе они — женщины. У Джинни не было настоящих подруг среди женщин; в детстве был Эдмунд, и другой дружбы ей тогда не нужно было. Сестры ее мужа не скрывали своей неприязни по отношению к ней, и еще три дня назад она бы сказала, что дружба с представительницами своего пола ее не интересует, ей это совсем не нужно. Сейчас она глубоко сожалела о том, что оставляла позади и так быстро теряла то, что едва успела обрести.

Она искоса взглянула на Алекса. Выражение его лица все еще было несколько суровым, но трудно сказать, в чем причина, — то ли в том, что все были вынуждены дожидаться ее, то ли в том, что он покидает родной дом и, возможно, навсегда. Никто не склонен был нарушать его молчание, и атмосфера стала такой же тяжелой, как и тучи над головой.

— Сколько мы сегодня проедем? — решилась наконец Джинни.

— До дальних окраин Лондона, — сердито ответил он. — Когда начнется дождь, темп замедлится, а мы и так уже на два часа опаздываем.

— Я не задержала вас на два часа, — запротестовала Джинни.

— Мне ужасно не хотелось будить тебя, и я перенес время похода. Теперь мы должны идти без остановок, пока не наверстаем упущенное.

Джинни решила, что продолжать разговор бесполезно, и замолчала. Дождь начался через полчаса. Он полил безостановочным и беспросветным потоком, превратившим землю в густую желтую грязь, которая хлюпала под копытами лошадей и сапогами солдат. Дождевые капли текли по шее Джинни холодной струйкой. Тяжелая саржа платья промокла, облепила ноги и безжалостно терла между ног, поскольку Джинни была вынуждена двигаться в седле в ритме шага Джен. Никто не разговаривал; каждый в одиночку переносил невзгоды. Лишь Алекс и полковник Бонхэм перекинулись несколькими словами по поводу получасового привала.

Джинни не знала, что лучше — отдых или движение. Она думала, что если спешится и сможет на какое-то блаженное мгновение оторвать прилипшую ткань от стертой кожи, то возвращение в седло будет равносильно агонии. Она с завистью думала о кожаных бриджах мужчин, почти не промокавших под дождем: капли сбегали по ним словно по маслу.

Командиры решили не останавливаться, и долгий, мрачный путь продолжался. Спустя шесть часов все силы, накопленные за время сна, иссякли, и Джинни чувствовала себя такой же смертельно усталой, как и после трех бессонных ночей. Но она даже не представляла, что тут можно изменить. Было немыслимо просить Алекса об особой снисходительности, потребовать, чтобы он остановил весь полк на ночь из-за того, что ей нужно отдохнуть и смазать растертую кожу. Он предупреждал ее, что поход будет тяжелым, и она приняла его условия, но беспросветный дождь, мокрая саржа и бесконечная усталость давали о себе знать.

В конце концов, она впала в подобие забытья, наполненного физическими страданиями. Она дрожала от холода, сжимая онемевшие пальцы рук в перчатках и шевеля пальцами ног в сапогах. Спина болела от напряжения — ей приходилось держать плечи прямо, чтобы не показать, как она устала. Несмотря на все усилия, слезы катились по щекам, смешиваясь с дождевыми каплями, и Джинни даже не пыталась смахнуть их — с наступлением темноты никто ведь не разглядит ее лица.

Примерно час Алекс с тревогой наблюдал за Джинни. Не зная, насколько ей плохо, он мог лишь догадываться о ее усталости, и некоторое время ей удавалось вводить его в заблуждение. Потом она вдруг шмыгнула носом, сильно прикусив губу, и он понял, что она плачет. Проклиная свою глупость, он потянулся к уздечке Джен, притягивая кобылу к Буцефалу.

— Я тебя сейчас подниму, — сказал он. — Помоги мне — возьмись руками за мою шею.

Джинни растерянно смотрела на него, пока до нее доходил смысл сказанного. Она увидела, как глаза его наполнились тревогой, жесткое выражение сменилось нежностью возлюбленного.

— Джинни, ты слышишь меня? — тревожно спросил он, нагнувшись в седле. — Возьми меня руками за шею.

Когда она, словно под гипнозом, подняла руки, он подхватил ее, поднял из седла и усадил перед собой. Дикон, который, как обычно, ехал по другую сторону от нее, взял поводья Джен, чтобы повести за собой кобылу. Невольный стон облегчения вырвался у Джинни, когда она повернулась боком в седле, перенося вес на поддерживающую ее руку, чтобы растертые места не соприкасались с платьем. Его кожаная накидка была жесткой, но Джинни не обращала на это внимания, главное, что ей не надо больше сидеть прямо и что Алекс поддержит ее.

— Смелая девочка, — мягко сказал он, — но и глупая. Я понятия не имел, что ты мучаешься. В следующий раз ты должна сказать мне об этом сразу.

— Это все из-за ссадин, — сказала она. — Холод и дождь я выношу не хуже других.

— Какие ссадины? — нахмурился Алекс. Смущаясь, Джинни объяснила, где они образовались, гадая, поймет ли ее мужчина, привыкший к кожаным бриджам. Но Алекс понял.

— Нужно найти тебе бриджи. В них будет гораздо легче ехать верхом в долгих походах. Джед подыщет удобное седло для твоей кобылы.

Они ехали по малонаселенной местности; лишь изредка им попались несколько домов, которые никак не могли вместить столько людей. Алекс снова посовещался с полковником Бонхэмом, который, похоже, не видел ничего странного в том, что генерал обсуждает тактические вопросы, прижимая к груди промокшую женскую фигуру. Группа кавалеристов во главе с Джедом была направлена вперед, чтобы отыскать какое-нибудь укрытие, — близился вечер, и уже не только Джинни нуждалась в отдыхе и еде.

Они вернулись через двадцать минут и доложили, что нашли вместительный сарай и подсобные постройки рядом с небольшой фермой. Дом сгорел, но сараи уцелели, и там была солома, относительно сухая. Это все же было лучше, чем ничего.

Алекс кивнул. Сойдет и это, раз другого ничего нет. Был отдан приказ, и колонна, радуясь скорому окончанию пути, пошла быстрее. Когда Джинни осторожно поставили на ноги, она с облегчением поняла: идти может, и ей не придется испытывать чувство стыда оттого, что ее пришлось бы нести на руках.