Читать книгу - "Ювелирная лавка госпожи Таниты - Соня Марей"

страшных секретов я не таю, просто не хочу, чтобы мои украшения пошли по рукам и пропали. Беренгеры теперь одержимы идеей утащить последний секрет Малкольма, я не могу этого допустить. Надеюсь на вашу помощь, мне больше не к кому обратиться.

Снова попасть в зависимость к этому человеку мне не улыбается, но что делать. Я все еще верю в хорошее в людях.

Дарен некоторое время молчал, глядя куда-то поверх моей головы.

– Вы думаете, что можете вот так прийти и попросить у меня помощи, ничего не предложив взамен? – неспешно произнес он, от души наслаждаясь ситуацией.

Сердце забилось быстро и часто, а потом ухнуло куда-то в желудок, потому что он выдал:

– И вы абсолютно правы. Бросать деву в беде не в моих правилах, я ведь не какой-то злобный драконище.

И совсем по-мальчишески подмигнул.

– Тем более, я хочу увидеть, как развивается ваша лавка.

От облегчения я едва не расплылась в кресле, как кисель. А то уже успела надумать себе… всякого.

– Попробуйте чай, он успокаивает, – предложил Дарен, и я потянулась к изящной фарфоровой чашке.

Действительно, после первого глотка накатило странное спокойствие. Впервые за этот вечер. Хорошо, когда есть, на кого возложить часть проблем, а не тащить все на своем горбу.

– Когда вы пришли, чтобы выбить из меня долг Малкольма, я вас почти ненавидела, – призналась честно.

– А сейчас? – спросил он, как мне показалось, с затаенной надеждой.

Я сделала еще один глоток обжигающего напитка.

– Сейчас считаю, что вы довольно неплохой человек, а вовсе не злобный драконище.

Если бы под рукой был телефон, я бы засняла его реакцию, настолько забавной она была. Он несколько раз растерянно хлопнул глазами, а потом опустил взгляд и усмехнулся.

– Ладно, раз мы решили, что я довольно неплохой человек, то давайте навестим мою мастерскую. Я хотел вам кое-что отдать и получить ответы на несколько вопросов.

Этого ещё не хватало, на вопросы ему отвечай. Если откажусь и сбегу, он может и передумать мне помогать. Однако, кто сказал, что обязательно говорить правду? Лёгкая недосказанность тоже сойдёт.

Да уж, меня с настоящей Танитой роднит лицедейство. Только то, что было для нее профессией, для меня стало образом жизни.

– Конечно. Мне скрывать нечего, - я пожала плечами и поймала себя на мысли, что подсела на чувство, которое приносит это балансирование на грани.

Чувство опасное и нездоровое, как и любая зависимость. Я всегда считала себя осторожной и здравомыслящей, не лезла на рожон. Но Дарен всем своим видом провоцировал на безумства. Он бросал вызов, и я не могла не ответить.

– В мастерскую загляну непременно. А что вы хотели мне отдать?

– Камни для ваших маленьких племянников, порадуете их, - он сделал знак следовать за ним. - Вижу, что вы очень привязались к этим детям, словно они вам родные.

– Естественно, это же мои племянники. Я люблю Варду и Тимоша. Вам, наверное, сложно это понять. Вы живёте один и ни к кому не привязаны.

Дарен бросил острый взгляд через плечо.

– Прямо смотрю на вас и сердце радуется. Целеустремлённая, смелая, красивая женщина, ещё и детей любит. Только почему до сих пор одна?

– Эта тема слишком личная, простите. Я бы не хотела её касаться.

Неприятно царапнули воспоминания из прежнего мира. Гнать их поганой метлой!

– Прошу прощения за бестактность. Меня порой заносит не туда, но рядом с вами трудно держать себя в руках.

Оп-па, уже откровения пошли. Вроде бы стандартный подкат, но моя самооценка, забитая под плинтус, подала признаки жизни и вяло затрепыхалась.

Я услышала в голове, как наяву, сварливый голос тётушки Свэньи: "Бери, пока тепленький!". И усмехнулась.

Мы миновали коридор, и Дарен отпер дверь в мастерскую. В нос ударили запахи металла, дерева, масла и пасты для полировки. И, конечно, ожили воспоминания того, как я впервые в жизни сделала настоящий кабошон. Варда уже придумала для него применение, нарисовала эскиз кулона, и я обещала заняться им в самое ближайшее время.

Дарен словно прочел мои мысли.

– Хотите, преподам ещё один урок по обработке камней? - спросил, сверкнув широкой улыбкой.

– Не стоит, меня племянники дома ждут. К тому же, опасаюсь за ваше здоровье. Вдруг опять станет плохо с сердцем?

– А вы шутница, - он погрозил пальцем и снял с полки шкатулку. - Мало кто позволял себе со мной шутить. Но вам прощаю даже шутки про драконов.

Мне в руки легла лёгкая деревянная шкатулка из светлого дерева. Внутри, мягко сияя, покоились маленькие кабошоны нефрита, сердолика и агатов, которые мы раздобыли на пляже.

Дарен прошел дальше и, открыв один из ящиков, зачерпнул горсть камней и ссыпал в мою шкатулку. От неожиданности я пару раз хлопнула глазами, потом произнесла с сомнением:

– Господин Ингеррам, это лишнее.

Но тот ответил непреклонно:

– Они не дорогие, детишкам как раз. Я бы не стал обременять вас дорогими подарками, хоть и вижу, как сияют ваши глаза при взгляде на самоцветы. И они отвечают вам взаимностью, у вас талант.

– Вы носите браслет? - поинтересовалась я, бросив беглый взгляд на пустые запястья Дарена.

На его лице заиграла многозначительная улыбка. Он приблизился, заставив меня отступить к столу и вжаться в него бедрами.

– О да, а как же? Я собирался задать вам несколько вопросов, госпожа Танита. И первый - откуда у вас магический дар?

Он понял! Неужели что-то почувствовал или увидел? Какие свойства проявил у него браслет?

Мой взгляд забегал, дыхание участилось, и это не укрылось от Дарена. Он хмыкнул.

– Странно, в тот раз вы о нем не говорили, хотя маги обычно любят прихвастнуть. Неужели поскромничали?

– Просто я не рассказываю о своем даре кому попало, – я сложила руки на груди, подсознательно пытаясь закрыться.

Не стоило отвечать так грубо, но слова вырвались против воли.

– Да неужели? – изумился он. – А вот лезть с поцелуями к едва знакомому мужчине и пить в подозрительной компании – это другое? Не “кто попало”?

Щеки обожгло огнем, и я сжала губы в тонкую линию.

– Я ведь говорила, что это был разовый эпизод, я немного перебрала, и… – взгляд упал на мужские губы, а в голове мигом вспыхнули смущающие картинки.

Мужчину за такое никто бы не осудил, а вот мне, похоже, до конца жизни припоминать будут.

А может, он