Читать книгу - "175 дней на счастье - Зина Кузнецова"

– Жалко как… – протянула мама. – Но так бывает. Слав, – это папе, – а тебе Дима не звонил?

– Звонил вообще-то… Упомянул, что Саша прилетает в Москву на днях, но я как-то, признаться, не сопоставил факты.

Тут я не выдержала. Сказала, что выйду на секундочку, и заперлась в туалете. Сидела на полу и не могла заставить себя встать. В голове носилось: «Больше не женат… Приезжает в Москву! А зачем приезжает? Неужели из-за меня?.. Все-таки любит! Приезжает… На днях… И все-таки любит! Все-таки не обманул!»

Сейчас уже легла в кровать. Новость выбила меня из колеи. Но уснуть не могу. Пытаюсь придумать, как объяснить родителям нашу любовь. Страшно.

20 ноября

Нарочно осталась сегодня дома. Алекс может прийти в любой момент, надо быть готовой. Как мы себя станем вести при встрече? Я буду смущена, но, уверена, мы обнимемся, а потом, может быть, он меня поцелует…

23:00. Не пришел.

21 ноября

Снова обманула маму, что голова болит, и не пошла в школу, хоть сегодня дополнительные уроки по геометрии. Не до этого.

Чувствую, что сегодня он точно придет! Сердце с утра колотится так, будто я два километра на физре пробежала. Даже потихоньку стащила у папы из кабинета корвалол. Потом вернула.

23:30. Не пришел.

22 ноября

Не пришел.

23 ноября

Это конец.

Родители говорили между собой, а я подслушала:

– Звонила Саше, пригласила его к нам на ужин, – сказала мама.

– А он?

– Поблагодарил, но отказался. Знаешь, чем мотивировал отказ?

– Чем?

– Сказал, что Маша летом была в него влюблена и он не хочет бередить ее рану. Все-таки хороший парень, чуткий.

– Да, неплохой.

– Жалко, что с женой у него не сложилось.

– Бывает. Найдет еще свою любовь.

– Конечно, молодой, красивый…

Дальше я уже не слушала. Сижу в комнате, никуда не хочу выходить. Стены давят, опускается потолок, будто снова хочет заглянуть в глаза и насмешливо сказать: «Ну что, получила! Видишь, никому ты такая не нужна».

24 ноября

12:00. Снова школу пропустила, соврала, что ко второму уроку, и, когда родители ушли, опять легла. Постоянно плачу, но приходится слезы скрывать. Как родителям это объяснишь?

13:00. Какая я дура, что поверила, будто он все-таки любит меня! Грудь маленькая, талия не пойми какая, в голове ничего, кроме каких-то холстиков с красочками да еще и зовут Маша. А он Алекс! Маша и Алекс… Дура! Уже напредставляла себе свадьбу, детей. А он просто жалел меня. Видел, как я влюблена, и пошел навстречу.

20:00. Родители вернулись с работы рано, я быстро намотала шарф до самых глаз, чтобы они не поняли, что я плакала, и пошла гулять по набережной. Бродила, бродила и наткнулась на Юрочку. Посмотрела ему прямо в глаза. Мои – красные от слез, его – светлые и зеленые. Но зеленые, не как трава на детском рисунке, а как залитая солнцем ель…

– М-маша! Ты д-дура, что ли? – как-то уж очень зло сказал он. – Почему пальто н-нараспашку, где твоя ш-шапка? – Он застегнул мне пальто, затянул туго пояс, стянул с себя шапку и тут же неуклюже натянул ее на меня. Толку-то… Я так промерзла, что не отогреть.

Я молчала.

– Это из-за него ты так, д-да? Из-за этого п-павлина?

Ни слова. Юра взял меня, как ребенка, за запястье и потащил в ближайшую кофейню.

– Какая же ты д-дура, Маша, – повторил по пути, – ведь н-недавно две недели с п-простудой валялась.

– Не обижай меня, пожалуйста.

Он замолчал. Видимо, стало стыдно. Юра купил сразу три стакана чая и, пока я пила, сказал:

– Уж извини, но т-ты будто с-слепая. Не можешь сложить два плюс два. Д-дай угадаю – он не приехал? А т-ты ждала… Знаю, что ждала, даже в ш-школу не х-ходила. Марина упомянула, что ты болеешь, и я сразу понял. А он не п-приехал, д-да? А все только п-по одной п-причине: он не захотел. Не за-хо-тел, – повторил Юра еще раз по слогам. – Все п-просто. Вот я хочу и вожусь с тобой, п-поддерживаю, а он не хочет. Сложи уже все тебе из-звестные факты, в-выкинь из головы романтическую дурь про п-препятствия на пути истинной л-любви и сделай очев-видный вывод. Ты ему не нужна. Он п-просто развлекался. К-курортный романчик с д-девчонкой п-перед свадьбой… Даже не удивлюсь, если он п-получил все, что хотел.

– Знаю, что не любит. Слышала, как он родителям сказал, что не приедет, потому что я в него летом влюбилась и он не хочет бередить рану.

– П-прогресс!

– Но ты не прав, он не подлый. Он пожалел меня. Понял, что влюбилась в него такая уродина тощая с ребрами торчащими, носом недостаточно тонким, без талии и еще дура к тому же. Вот и пожалел…

– Да что же это т-такое! Не в т-тебе дело, п-понимаешь? Не в т-тебе! Он очень даже н-наслаждался игрой. Я ведь видел, Машка. Т-томные фразочки говорил, вздыхал п-постоянно. Как выдаст что-то типа: «Иногда мне к-кажется, что я единственный, кто все п-понимает о жизни, а все остальные слепы», так со смеху п-покатиться хочется. А на тебя действовало, да? Ты п-прониклась?

Я не захотела дальше говорить с ним. Встала и пошла домой. Он не догнал, хотя я не оборачивалась, может, сзади плелся.

Глаза на мокром месте. И, как назло, родители будто посвободнее стали, дома ужинают постоянно. Пришлось соврать, что ездила в художку и хочу спать.

27 ноября

Обрезала волосы до середины шеи.

Мама ахнула. Все остальные сказали, что мне идет. Как будто это имеет значение…

28 ноября

Сегодня все выяснилось. Мама позвонила в школу, чтобы восстановить пароль к электронному дневнику, и ей все рассказали про мои прогулы. Потом она бросилась звонить учительнице в художку и узнала, что я там почти два месяца не появлялась.

Мама позвала меня в столовую. Папа сидел, развалившись в кресле, пил чай и читал книгу. Я поймала себя на мысли, что к нему, похоже, возвращается его бодрость. Значит, проблем стало меньше.

Когда мама стала ругать меня за безответственность и безалаберность, папа удивленно оторвался от книги.

– Она уже вторую неделю в школу не ходит! Художку тоже игнорирует. Обе ее учительницы сказали, что долги она уже вряд ли успеет закрыть. Ты полюбуйся на нее! И сказать ведь нечего в свое оправдание! Где была? Я тебя спрашиваю!

Папа внимательно посмотрел на меня и будто впервые увидел за последние три месяца. Испуг мелькнул на его лице:

– Что происходит с тобой, Маша? – спросил