Читать книгу - "Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи"

«Слава Богу, что папа спит в кабинете и что сегодня — суббота и у Тьенетты выходной!»

Наконец она дернула на себя входную дверь. Закутанный в странного вида черный плащ, в шляпе с широкими полями, Жан вбежал в дом.

— Ну и погода! — прошептал он. — Клер, любимая, я не стал ждать утра! Я так соскучился!

Клер смотрела на него, держа свечу в руке, розовая с золотом в своей ночной рубашке, с шерстяной шалью на плечах. Все в нем было родным и знакомым: и нежные синие глаза, и черные волосы, и яркие губы… И это не был мираж. Жан тут, рядом, живой и невредимый! Он привлек Клер к себе.

— Я так хотел тебя увидеть! Сел на поезд, а из Ангулема пришел пешком. Без остановки! Клер, я страшно по тебе соскучился!

Девушке казалось, что еще секунда — и она умрет от радости. Жан обнимает ее за талию, за плечи, она слышит его низкий ласковый голос… Его мокрый плащ холодил ей кожу, но она этого не замечала. Его присутствие и поцелуи, которыми он осыпал ей щеки, нос и губы, — восторг переполнял Клер. Жан, тоже опьяненный счастьем, объяснил:

— Сумку я оставил у Базиля. Как он мне обрадовался! Сказал, что мэтр Руа теперь спит в другом здании, на мельнице, и вы с малышом в доме одни. И я рванул к тебе! Кстати, неплохо было бы перекусить.

— У меня есть хлеб и мясо, — отвечала девушка. — Раздевайся, а я пока накрою на стол!

С лестницы скатился серый шерстяной вихрь: Соважон подбежал к Жану, положил передние лапы ему на плечи и стал лизать лицо. Он поскуливал и вилял хвостом.

— Он тебя узнал! Как он тебя встречает!

Было видно, что Жану это очень приятно. Несколько месяцев он думал о Клер, жадно перебирая все связанные с нею воспоминания. То представлял ее, обнаженную, на соломе, то в синем переднике идущей по дороге, но всегда в сопровождении Соважона или ласково его поглаживающей.

— Мне как-то спокойнее, когда я знаю, что он всегда с тобой, наш Соважон! Весной, когда соберешься ко мне, захвати и его тоже. Он привыкнет. В порту полно собак!

Девушка улыбнулась, расставляя на столе стаканы, тарелки с ветчиной и паштетом.

— Да, конечно, — согласилась она, не раздумывая.

Весна Клер не интересовала. Единственное, что важно, — сегодняшний день, эти несколько часов, которые они проведут вдвоем. Об отъезде и разлуке она предпочитала не думать. Жан, конечно же, приехал на день или два, но спасибо и за это! Так приятно видеть его, красивого и стройного, слышать его учащенное дыхание…

— Садись и поешь!

Он устроился за столом, не сводя с нее глаз. Клер побежала к двери и заперла ее на ключ. Потом раздула огонь в печи, разлила по стаканам вино. Выпила немного сама, залпом.

— А где же малыш? — спросил Жан.

— Спит в моей спальне, наверху.

— И много он плачет по ночам?

Девушка поставила стул рядом со стулом возлюбленного. Обняла Жана, трепеща с ног до головы. Но не от холода — Клер дрожала от радости и нетерпения.

— Матье очень спокойный ребенок. Не просыпаясь, спит до рассвета.

Жан встал, хотя съел только ломоть хлеба с кусочком ветчины. Взял Клер за руку. Она поняла намек. Вскочила, повисла у него на шее. Они обнялись так крепко, что оба чуть не задохнулись. И наконец — долгожданный поцелуй! Они отрывались друг от друга, только чтобы обменяться уверениями в любви. Их сжигал один огонь, одно желание…

— Идем! — первой позвала Клер.

Они поднялись по лестнице как в забытьи, на ватных ногах. Клер увлекла Жана в родительскую спальню, где до сих пор пахло краской и обойным клеем. Условности сейчас Клер мало занимали. Она не думала о том, что здесь скончалась ее мать. Кровать приняла их, в то время как оба остервенело срывали с себя одежду.

— Я вся горю! — проговорила она. — Прикоснись!

Жан провел рукой по ее груди, бедрам.

— Правда, ты вся теплая…

Сил говорить не было. Желание уже граничило с болью. Он замер ненадолго, рассматривая Клер — нагую, томную, с полуприкрытыми глазами, — потом лег сверху и вошел в нее чуть резче обычного. Застонал, забывшись в удовольствии момента, остром, как вкус крепкого алкоголя. Она закусила краешек простыни, чтобы не закричать от страсти, но тело ее изгибалось и пульсировало, наконец насытившись.

Между неистовыми схватками они по несколько минут дремали, потом пробуждались и снова сплетались в объятиях. Они были счастливы. Они обменивались только словами любви, простыми, как вечность, и не думали ни о настоящем, ни о будущем.

Тонкий крик пробудил обоих от более крепкого сна, незадолго перед рассветом. Клер спрыгнула с кровати.

— Матье! Я не приготовила ему молоко! Оно стоит в погребе, на верхней ступеньке. Я за ним сбегаю, а малыша принесу тебе, покачаешь его немного!

— Я не знаю, что с ним делать! — возразил Жан. — Скажи, а в котором часу мэтр Руа приходит пить кофе?

— У папы есть переносная печка, он сам себе готовит цикориевый напиток. В дом он придет не раньше десяти утра, на перекус. А сыном он вообще не занимается.

В ласковом голосе Клер сквозила обида. Она сбегала в свою спальню за маленьким Матье и вручила его Жану. Юноша стал насвистывать ему матросские песни. Малыш завороженно слушал.

— А вот и я! — объявила Клер, появляясь на пороге минут пятнадцать спустя. — Пришлось разводить огонь и греть бутылочку.

Улыбаясь, она села рядом с возлюбленным и натянула одеяло повыше — в этой комнате было нежарко. Приложила малыша к груди, дала ему молоко.

— Чудная у него мордашка, — заметил Жан.

— Как это? — встрепенулась Клер.

— Как-то в порту я видел мальчугана примерно этого возраста. Он был весь кругленький, с крохотным носом. А у твоего брата голова вытянутая, и выражение, как у взрослого…

Девушка крепче обняла ребенка. Ей он казался самым красивым на свете, и слова Жана ее расстроили. Надув губы, она промолчала.

— Клер! — шепнул он ей на ушко. — Я не хотел тебя обидеть! Пожалуйста, улыбнись! Завтра утром я уезжаю. Решил: надо обязательно повидаться до того, как уйду в море. Я три месяца разгружал суда в порту, и платят там не очень. Поэтому я подписал контракт и поработаю пока на сейнере. Будем ловить треску возле Ньюфаундленда, по ту сторону океана. Думаю, эта работа мне понравится!

Клер смотрела на него