Читать книгу - "Девять месяцев из жизни - Риза Грин"

С тех пор как мы со Стейси в последний раз бегали в парке, прошло уже почти два месяца. И каждую неделю у нее какая-нибудь новая отговорка. Мы с Тоддом едем в Напу... Тодд везет меня в домик своей сестры на озере Тахо... Мы с Тоддом так поздно вчера легли, что мне сегодня просто не встать... В жопу таких Тоддов. Насколько с ней было легче, когда у нее не было личной жизни. Сегодня она отговорилась тем, что они с Тоддом собираются куда-то на побережье на бранч. Оставила мне вечером сообщение на автоответчике, пока мы с Эндрю в кино ходили, прекрасно зная, что нас дома нет. Детский сад, честное слово. Знала ведь, что, если застанет меня, я буду ее отговаривать. Не нравится мне это. Кроме того, что я по ней просто соскучилась, мне сейчас очень не помешает хоть какая-нибудь физическая нагрузка. Я уже почти набрала положенные тринадцать с половиной килограммов, а мне ходить еще восемь недель. Если так будет продолжаться, я скоро буду размером со шкаф.

Мне, конечно, никто не мешает поднять задницу с кровати и пойти в спортзал, но поутру одна мысль о тренажерах и бегущей дорожке вызывает отвращение.

В результате я валяюсь в кровати до десяти часов, стараясь придумать, как убить остаток этого субботнего дня. Надо сходить в химчистку и на рынок. Обязательно надо сделать маникюр и педикюр. Надо попробовать записаться на массаж для беременных. У меня уже сто лет валяется подарочный сертификат в массажный салон, а срок истекает, кажется, через неделю, так что стоит сходить.

Но тут я слышу подозрительное урчание в животе и мгновенно вскакиваю с кровати. Ну неужели! Блин, вдруг сейчас мне это удастся. Меня замучали запоры. Каждый час я бегу в туалет, и каждый раз оказывается, что это ложная тревога. Я сижу и пыжусь, пыжусь, пыжусь – двадцать минут, полчаса, и ничего не выходит. Неудивительно. В одной из книжек про беременность я нашла две картинки, друг против друга: на одной нарисованы внутренние органы небеременной женщины, а на другой – беременной, и это полный ужас. Небеременные органы выглядят совершенно довольными жизнью, плавают туда-сюда, не мешая друг другу, зато беременные органы выглядят так, будто всей компанией решили заселиться в однокомнатную мансарду на Манхэттене. Я уж молчу про бедного Эндрю – он уже две недели лишен права даже проходить мимо нашего туалета. Каждое утро бедный мужик берет свое полотенце и зубную щетку и идет на другой конец дома в гостевой туалет, пока я тщетно пытаюсь что-нибудь из себя выжать.

Может, сейчас наконец повезет. Я запираюсь с кроссвордом из «Нью-Йорк таймс», который так и не решила с прошлой субботы, но через десять минут мои труды прерывает телефонный звонок. Я смотрю на часы. Десять восемнадцать. Блин. Это, наверное, Эндрю. Я велела ему позвонить, когда они с Зоей будут возвращаться с аджилити, и сообщить мне, сможет ли он передвинуть свои дела, чтобы мы вместе позавтракали. Если он смог, мне надо в жутком темпе одеваться, потому что он будет дома с минуты на минуту. Третий звонок. Еще два, и включится автоответчик. Блин.

Я вскакиваю и несусь в комнату с болтающимися между ног штанами, и в прыжке хватаю трубку ровно в тот момент, когда включается автоответчик.

– Привет, это Лара и Эндрю, нас сейчас нет дома...

– Але! – ору я, стараясь перекричать собственный голос. – Але!

– Лар? Это ты?

Стейси. А она откуда взялась? Она же должна быть на побережье.

– Подожди! – ору я. Несусь на кухню, стараясь не убиться, прыгаю по дому с тренировочными штанами, висящими у колен. Потом с трубкой в руке забираюсь обратно в туалет и усаживаюсь на унитаз. – Привет, – говорю я. – Я думала, ты оттягиваешься на побережье.

– Мне необходима твоя помощь, надо, чтобы ты срочно сюда приехала, – говорит она.

– Чтобы я... что? Куда?

– Мне надо, чтобы ты приехала. Сюда, к Тодду. Это срочно.

Интересно. Что это за срочность, которая требует моего безотлагательного появления в Тоддовом доме?

– А где Тодд? У тебя все в порядке? – спрашиваю я.

– Его нет. Послушай, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем; просто приезжай, я тебе все расскажу.

Ну да, конечно.

– Нет, – говорю я. – Давай выкладывай, что у тебя там происходит. Или ты считаешь нормальным срочно вытаскивать меня в квартиру твоего отсутствующего бой-френда без каких-либо объяснений? У меня, между прочим, были свои планы на утро, и я, в отличие от некоторых, не могу отменить их ни с того ни с сего.

Никаких конкретных планов, как вы понимаете, у меня и в помине нет, но сообщать ей об этом было бы неразумно – не хватало еще, чтобы меня совесть мучила. Из трубки раздается тяжелый вздох.

– Ладно. Тодда вчера вечером вызвонили из Нью-Йорка, у них там на съемках какие-то неприятности, и он им срочно понадобился. Так что он уехал сегодня рано утром и оставил меня с ребенком, потому что его не с кем оставить, а его бывшей в городе нет.

Вот развеселила так развеселила. Я прилагаю титанические усилия, чтобы не засмеяться.

– Я тебя предупреждала, что так оно и будет, – говорю я. Как я люблю эти «я-же-тебя-предупреждала». Особенно когда это можно сказать Стейси. – Только я все равно не понимаю, почему ты звонишь мне. Я ничего не понимаю в детях.

– Как это – ничего не понимаешь? – вопит Стейси. – У тебя через два месяца ребенок родится. Ты каждый день с детьми работаешь!

– Работаю, – говорю я, – Только они подростки. Это совсем из другой оперы. – С того конца трубки идет недоброе молчание. – Включи ему мультики или еще что-нибудь такое. Насколько я слышала, телевизор – лучшая нянька.

– Включала, – говорит она.

– Хорошо, тогда в чем проблема?

Кажется, что-то начинает происходить в моем кишечном тракте, и мне приходится следить, чтобы это не отразилось в голосе, потому что мне, наверное, стало бы плохо, если бы я узнала, что человек говорит со мной по телефону и какает.

– В горшке.

Как – в горшке? Она сказала «в горшке»? Я была уверена, что не издала никаких лишних звуков.

– Не поняла, в чем? – говорю я.

– Проблема в горшке. Тодд со своей бывшей пытаются приучать его к горшку, но пока безрезультатно. Говорит, что хочет какать, садится на горшок, но у него ничего не выходит. А как только встает, засирает весь пол. Сегодня утром уже два раза так делал.

Сдерживаться уже невозможно. Я прыскаю со смеху, представляя, как Стейси собирает по полу какашки.

– Очень смешно, – говорит она.

– Конечно, смешно. Извини, Стейси, это действительно очень смешно. А он всегда так делает или только с тобой?