Читать книгу - "Моя жена – ведьма. Дилогия - Андрей Олегович Белянин"

осторожен… — На прощание она крепко поцеловала меня. — Человек, топтавший конем маленького медвежонка, способен на все. Он у себя в имении, а значит, в своем праве.

— Я постараюсь, любимая…

— И вот еще… Сыч почти наверняка придет залечивать раны. Пожалуйста, сделай так, чтобы он тебя не узнал.

— Хорошо, не волнуйся за меня, будь умницей. Ночью наблюдай за окнами, я дам знать из той комнаты, где меня поселят.

— Ты так уверен, что тебя пригласят в гости?

— Да, — улыбнулся я, — у меня есть план.

К усадьбе вела широкая дорога через заливной луг. Я лихо притоптывал удобными монашескими сандалиями и старался не забивать себе голову раньше времени. Проблем всегда много. Как говорила Скарлетт О’Хара: «Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра». Следом за мной шаг в шаг шли мои братья Анцифер и Фармазон. Довольно долгое время они болтали о чем-то своем, до меня долетали лишь отдельные предложения:

— …рясу изорвал. Как я на складе отчитываться буду?

— А пистолет?! Нет, а мой пистолет… Как стрелять, так только сам, а раскапывай, значит, я?

— …не знаю, не знаю. Что он нашел в этой женщине?

— …все из-за медведей. Слушай, а ты липовый пробовал? Я из этих сот три мухи выплюнул!

— Да нет, душа-то у него светлая…

— Ну знаешь, Циля! Вот на этот раз я его точно никуда не толкал.

— Ангелы не должны переться к черту на кулички.

— Черти не обязаны совершать благие дела по отлову браконьеров и сохранению медвежьей популяции…

— Эй, ребята! — позвал я. — Хватит под нос бубнить, мне бы с вами посоветоваться надо.

— Ну наконец-то… — Анцифер раскинул руки, как библейский отец, принимающий блудного сына. — Я вижу, что вы полны раскаяния, заранее принимаю ваши извинения, сразу все прощаю и выражаю твердую уверенность, что впредь мы всегда будем действовать плечом к плечу.

— Вы с нами? — обернулся я к Фармазону.

— Да зачем он нам?! — Ангел подцепил меня под локоток, ненавязчиво оттаскивая в сторону. — Спасать тварей Божьих самое святое дело. Неужели по святому делу вы будете консультироваться с чертом?

— Хм… определенная логика в этом есть. Однако я не хотел бы обижать…

— Не… ничего… не переживай, Серега! — деланно-бодрым тоном выкрикнул черный авторитет. — Подумаешь, без меня обошелся. Пошел на дело, его, значит, взял, а меня, значит, нет?! Я не в обиде! Нас, чертей, по сто раз на дню так обижают, ничего, мы привычные! Ты его слушай, слушай, он тебе плохого не посоветует, ага…

— Итак, Сергей Александрович, о каких таинственных планах вы хотели бы со мной поговорить?

— Да… я предпочел бы с обоими.

— Нет уж, увольте! В добрых делах я вам больше не помощник. Так что не робей, Сергунь, вали все на полную катушку. Циля разберет. А я, если хотите, даже уши закрою и отвернусь, вот…

— Он начинает исправляться, — кивнул мне Анцифер. — Господь не отнимает шанса на Царство Небесное даже у законченного черта. Но вернемся к нашим планам. Позвольте, я угадаю? Вы хотите попросить меня еще раз подсказывать вам текст, пока вы будете молитвенным словом пробивать очерствевшую душу местного помещика, да?

— Вообще-то… нет, — немного смутился я. — Мне почему-то кажется, что на его душу обычных библейских цитат о любви к ближнему будет недостаточно.

— После нашей блистательной победы в коридоре у вас еще есть сомнения?!

— О, в силе Божественного Слова у меня сомнений нет! А вот в том, что это верная тактика, — есть. Мне думается пойти иным путем. Я хочу немного обмануть хозяина, разведать его связи и возможности, проникнуть поглубже в самую сердцевину грязного помещичьего быта и уж тогда ударить наверняка!

— Что ж вы от меня-то хотите? — суховато отозвался ангел.

— Как вы полагаете, если я возьму на вооружение метод незабываемого Дубровского — здесь это может сработать?

— Если только взять сам принцип, выдать себя за другое лицо, исподволь втереться в доверие к главе семейства, выявить его слабые места и наконец избавить бедных мишек от бессмысленного уничтожения. Но… кем вы можете представиться в таком несуразном виде?

— А что? У меня что-то не так? — удивился я.

— Вы издеваетесь?!! — взвыл ангел, видимо, его задело за живое. — Я столько сил потратил, доставил эту редкостную рясу, а вы ее в две минуты ополовинили! Ради чего? Ради перевязочного материала дикому зверенышу, из которого еще неизвестно кто вырастет!

— Ряса как ряса… Между прочим, когда она выше колен, то шагать гораздо легче. Поддувает, конечно, но, с другой стороны, так прохладнее и ноги не путаются.

Анцифер сжал зубы и сдержанно зарычал. Фармазон сзади хохотал вовсю. Меж тем ангел был кое в чем прав. Кого именно я собирался изобразить? Иностранца? Путешествующего ученого? Странствующего поэта, философа, лингвиста? Может быть, оракула-предсказателя? Бедного монаха-доминиканца? Домашнего учителя-гувернера? Признаться, для всех этих профессий костюмец у меня был самый неподходящий. Выход один: притвориться, что на меня напали разбойники! Раз есть лес, помещичья усадьба, крепостное право, егеря и охотники, то уж на этом фоне разбойники быть просто обязаны. Будем считать, что я ограбленный французский поэт, переводчик, даю частные уроки стихосложения для зажравшихся дворянских сынков. Буквально в прошлом месяце я приобрел неплохой однотомник «От Вийона до Аполлинера», и французская поэзия еще была жива в моей памяти. В общем, это оптимальный образ, который я мог рискнуть исполнить. За размышлениями тропа привела меня к высоким кованым воротам. Витиеватые переплетения решетки в стиле модерн смотрелись ажурно и надежно одновременно. На первый взгляд никаких запоров, никакой охраны. Но стоило мне войти на территорию усадьбы, как словно из-под земли выросла четверка лохматых псов устрашающего размера и, рыча, взяла меня в плен. Я ожидал чего-то подобного, поэтому встал столбом в самой смиренной позе, дожидаясь, пока за мной придут.

— Сергунь, хочешь, я за медведями смотаюсь? — любезно предложил черт. — Они тут всех кобелей на уши поставят. Мне не трудно, я мигом…

— Не срывай маскировку хозяину! — напомнил Анцифер, строго взглянув на братца. — Он сейчас скромный преподаватель французского и немецкого, специализируется на поэзии и переводе, готов начать частные уроки сразу же после ужина. Я верно излагаю?

— В общем, да… — Я говорил тихо, чтобы не спровоцировать собак. — Но при чем здесь еще и немецкий, я его не знаю.

— Увы, домашний учитель данного времени должен знать не только Вольтера или Рембо, но и Гете с Рильке.

— Я тебе подсказывать буду! Молль? Ферштейн? Ну вот и ладушки. Зиг хайль, как говорится…

Меня абсолютно не устраивала такая подозрительная готовность Фармазона опять во все лезть, но из дверей основного