Читать книгу - "Клятва рыцаря - Ханна Хауэлл"

— О, мне было очень трудно принять решение, любовь моя. — Кормак обнял ее за плечи и привлек к себе. — Пока Изабель находилась в моей комнате, я был в таком замешательстве, что едва ли вспомнил бы свое имя, если бы кто-то спросил меня. Я чувствовал себя так, словно участвовал в какой-то словесной игре, снова и снова повторяя одни и те же слова. Затем, чтобы Изабель поскорее ушла, я сказал то, что, по-моему, она и хотела услышать. Я думал только о том, чтобы она ушла, потому что боялся, что ты можешь прийти и увидеть нас вместе. Кроме того, я чувствовал какую-то неестественность в ее поведении, и мне необходимо было все обдумать.

— А потом появилась я.

— Вот именно. Даже когда Изабель ушла и мы начали говорить, большинство слов мои губы произносили по старой привычке: «У Изабель тяжелая жизнь… Изабель нуждается во мне… Я дал клятву верности женщине и не могу нарушить ее». Я долго думал и понял, что был просто ослеплен ею. Она завладела мной, когда я был невинным юношей, не знавшим женщин, и удерживала в течение долгого времени, пользуясь моими полудетскими представлениями о ней.

— А я полагала, что она удерживала тебя тем, что находится между ног, — с иронией произнесла Элспет.

— Да, может быть, и так, а разве не это рождает похотливые юношеские мечты? — Кормак поставил свой бокал, увидел, что ее тоже пуст, и, отставив его в сторону, привлек Элспет к себе. — Я уже не хотел ее, Элспет, и сам не понимал, как это случилось и почему. Я намеревался увидеться с Изабель, а потом хорошенько обдумать, что изменилось в моем отношении к ней после встречи с тобой и нашего совместного путешествия. Мне требовалось время, чтобы осознать всю ту ложь, которая сопровождала слова и поступки Изабель. Впервые с тех пор, как я поклялся никогда не нарушать своего слова и показать всему миру, что не все Армстронги такие, как мои родители, я обнаружил, что у меня начала возникать мысль освободиться от клятвы, данной Изабель. Я чуть не ударил ее за то, что она оскорбила тебя, и был крайне раздражен ее требованиями. Возможно, я был очень глуп, однако чувствовал какой-то злой умысел в ее приходе ко мне.

Элспет с трудом скрыла удовлетворенную улыбку, слушая, с каким раздражением Кормак говорил о своей бывшей любовнице. Несомненно, для него оказалось большим потрясением, когда он наконец понял, кем была женщина, которую он любил и почитал в течение десяти лет. Неудивительно, что в тот момент Кормак не был способен ясно мыслить.

— Мне хотелось, чтобы ты вернулся ко мне до ее разоблачения и казни.

— Клянусь, я был готов сделать это, ангел мой, — покаянно произнес он, покрывая легкими поцелуями лицо Элспет. — Я уже понял суть отношений, сложившихся между ней и мной, чувствовал, что сам себя загнал в ловушку этой дьявольской клятвой, и уже не мог отделаться от сомнений. После твоего ухода я разозлился на Изабель за то, что она устроила такое представление, и очень жалел о разрыве с тобой. Лежа в одиночестве в постели, я думал не о ней, а о тебе и понял, что за время нашего короткого путешествия между нами возникло более чистое и нежное чувство, чем я испытывал все эти годы к Изабель. Еще до того как я присоединился к Дугласам и услышал признания этой женщины, мне уже было ясно, кто она на самом деле, но я не мог произнести этого вслух, так как это было бы равносильно признанию, что я круглый дурак и напрасно потратил на нее десять лет своей жизни.

У меня не осталось к ней никаких нежных чувств, и я не испытывал ревности, слыша, как она занимается любовью с сэром Кеннетом. Мной овладели лишь злость и отвращение, когда я услышал, как Изабель и ее любовник говорили об уже совершенных убийствах и намечали новые. Не могу описать, что я тогда почувствовал! А когда обнаружилось, что она скрывала от меня моего ребенка и пыталась использовать его для своего освобождения, ты не можешь себе представить, какие чувства возникли в моей душе.

— Кристофер — очень хороший мальчик, — сказала Элспет, положив руку на грудь Кормака и наслаждаясь теплом его тела.

— Я вижу в его лице некоторые черты Изабель, но это нисколько не трогает меня.

— А меня это немного беспокоило, — призналась Элспет. — Но ты не должен бояться, что я когда-нибудь смогу переложить на мальчика вину за преступления его матери.

Кормак обхватил ладонями ее лицо и осторожно повернул к себе.

— Я не сомневаюсь в этом. Единственное, чего я опасался, везя его к тебе, — что ты можешь увидеть в нем некое свидетельство продолжающейся связи между мной и Изабель. Ничего подобного нет. Видимо, все кончилось в тот момент, когда я впервые увидел тебя у сэра Калина.

Прости меня зато, что я был слишком упрям и слеп, чтобы понять истинные чувства, владеющие мной; за то, что боялся признаться в своей ошибке и слишком долго позволял дурачить себя. Я оттолкнул тебя ради женщины, которая недостойна даже чистить твои туфли. Ты отдала мне всю себя, Элспет, а я, как жадный ребенок, только брал, ничего не давая взамен. Ты вернула меня к жизни, — прошептал Кормак, благоговейно целуя ее.

— Твой долг теперь полностью возвращен, — сказала Элспет, едва не прослезившись от нежности его поцелуя.

— Я не имел в виду тот случай, когда ты нашла меня истекающего кровью на земле твоего отца. Главное — ты спасла меня от Изабель. Каждым своим поцелуем, каждым прикосновением ты все больше изгоняла ее из моего глупого и упрямого сердца. Ты показала мне, что значит любить по-настоящему, и открыла всю неестественность моей связи с Изабель. Ее повесили, но, по правде говоря, она умерла для меня еще до того, как ступила на виселицу.

— Ты наблюдал за ее казнью? — Несмотря на свое отношение к связи Кормака с этой женщиной, Элспет не могла не сочувствовать мужу, зная, что ему пришлось пережить.

Он кивнул.

— Я сделал это ради Кристофера, потому что когда-нибудь он может спросить о своей матери и о том, как она умерла. А когда стало ясно, что все ее родственники отказались от нее, я позаботился и о похоронах. Вот почему я так долго не приезжал к тебе. Я должен был своими глазами увидеть все до самого конца.

— Понятно. Тебе надо было убедиться, что с ней действительно все кончено.

— Ответь мне, любовь моя: разрушил ли я твои чувства ко мне?

— Нет, — тихо ответила Элспет, понимая, что должна быть с ним так же откровенна, хотя он так и не сказал ей три заветных слова, которые она жаждала услышать. — То, что я наговорила тебе в тот день, было продиктовано болью и гневом, а потом день за днем я старалась убить мои чувства к тебе. Я не хотела больше страдать, и, когда Пейтон привез новость о казни Изабель и у меня мелькнула мысль, что ты можешь вернуться ко мне, я испугалась, что окажусь слишком слабой и позволю себе стать твоим вторым выбором. Я хотела держаться твердо, но мне это не удалось. Ты слишком глубоко проник в мою душу, Кормак Армстронг. Я не смогла прогнать тебя, потому что все еще люблю.

Кормак продолжал крепко держать Элспет. Ее последние слова принесли ему огромное облегчение.

— О, дорогая, а я так боялся, что ты не сможешь простить меня. Мне казалось, я убил твою любовь и теперь ты никогда не вернешься ко мне.