Читать книгу - "Не бойся, малышка - Ирина Тарасова"

— Договорились, — спокойно ответил Дима и откинулся на спинку стула. Вся его поза говорила об ожидании. — Итак, вы любили друг друга?

— Ага, — кивнула я и вкратце рассказала историю моей первой любви. — Главное не то, что он ушел к другой, — заключила я, — а то, что все переврал, испачкал… Неужто нельзя было уйти по-хорошему, чтоб светлая память осталась?

Дима усмехнулся:

— Как о покойниках: либо хорошо, либо никак.

— Ну да… — подтвердила я. — Ведь мы наполовину состоим из воспоминаний. Если много хорошего в прошлом, и будущее не пугает.

Дима посмотрел на меня с удивлением:

— Ты говоришь так, как будто сто лет прожила.

— Ну не сто, а чуть меньше, — улыбнулась я и напомнила: — Теперь ты.

— Значит, ты уже закончила? Больше ни о чем не хочешь рассказать? — удивился Дима.

Я опустила глаза и кивнула. Мне действительно не хотелось рассказывать ему о моей многолетней и пустой связи с женатым Женькой.

— У меня история похожая, — сказал Дима, не замечая моего замешательства. — Я тебе сказал, что в универе учился…

Я кивнула, обрадованная, что мне не придется рассказывать, с кем и как я провела последние несколько лет.

— Ну вот… — Дима ненадолго задумался, словно вытаскивая воспоминания из дальнего угла памяти. — Так все это давно было, словно в другой жизни… — Он снова наклонился и снова положил руки на стол. — Мы были молодыми. Где-то лет по семнадцать-восемнадцать. Ты про школу ничего не сказала, а у меня еще в девятом случилось… На юге, куда мы с матерью и отцом ездили. Соблазнила там меня одна старушка… Я думаю, что ей всего лет тридцать — тридцать пять было, но тогда она мне очень взрослой казалась… В общем, это не в счет. — Дима взял бокал, он был пуст. — Ты пиво еще будешь? — спросил он.

— Нет, — отказалась я. — Рассказывай.

— Рассказывать-то особенно нечего, — ответил он. — Все почти как у тебя. Мы учились на одном курсе. Красивых мехматовок в принципе не бывает, но она была красивой. Встречались мы почти два года, даже в стройотряде две недели вместе работали. На третьем курсе, после каникул, она сказала, что беременна. Я знал, что не от меня. Она тоже знала. Я сказал, что готов жениться. Она отказалась и сделала аборт.

Дима замолчал и сделал знак официантке.

— Кофе будешь? — спросил он меня.

Я кивнула.

— Черный? С молоком? Капуччино?

Я снова наклонила голову, но тут же спохватилась: как китайский болванчик только и делаю, что киваю и киваю.

— Я буду несладкий черный кофе с булочкой.

— Два двойных кофе без сахара, две булочки и четыре рогалика, — сказал Дима подошедшей официантке.

— Четыре-то зачем? — удивилась я.

— С собой возьмем. Утром позавтракаем.

Я буквально застыла. Что он имел в виду? Может, он хочет пригласить меня к себе? Или я должна позвать его с собой? Или его слова вообще ничего не значат, просто он такой заботливый? — рой вопросов вился у меня в голове. Но, отбросив ненужные мысли, я напомнила:

— Рассказывай дальше.

— Особенно нечего рассказывать, — сказал Дима чуть погодя. — Она стала встречаться с другим. Он на историческом учился, в номенклатуру метил. У него был мотоцикл… Они попали в аварию.

— Погибли? — выдохнула я в ужасе.

— Нет. У него сейчас крутая фирма, метил в местные депутаты, но пока провалился. Она — чуть ли не доктор наук. Позвоночник повредила, с палочкой ходит… и по-прежнему очень красива.

— Они поженились?

— О нем — не знаю, вроде. Она точно замужем за каким-то физиком, мне один сокурсник сказал. Только детей у них нет.

Подошла официантка, расставила чашки с блюдцами. Дима пододвинул ко мне тарелку с выпечкой. Сладко запахло ванилью.

— Боль проходит, — пристально рассматривая кофейную чашку, сказал он, когда официантка удалилась. — Все проходит… рано или поздно.

— У тебя прошло? — робко спросила я.

Дима приподнял свою густую бровь и ухмыльнулся:

— Я все сделал для этого.

— И что? Поделись? — спросила я, и холодные металлические нотки прозвучали в моем голосе. — Клин клином? Качество количеством?

— Кофе здесь шикарный, а булочки… — вместо ответа сказал Дима и надкусил облитый шоколадом рогалик.

Я осторожно потянула с тарелки булочку с марципаном. Мои пальцы, казалось, схватили липкий воздух.

— Действительно, вкусно, — сказала я, прожевав. — Ты один живешь? — вдруг помимо моей воли вылетело у меня.

— С родителями, но они на даче. Ко мне хочешь?

Я вспыхнула. От смущения заерзала руками по столу, зачем-то полезла в сумку.

— Я заплачу, — сказал Дима и сделал рукой знак официантке.

Пошарив в сумке, я вытащила косметичку, украдкой посмотрела на себя в зеркальце. Выглядела я странно: лихорадочно горящие глаза, пунцовые губы, как будто мы только и делали, что целовались.

— Ты готова? — Дима отвлек меня от критического созерцания собственного лица. — Пошли. — Он взял меня за руку, и, пройдя между столиками, мы вышли на улицу и нырнули в мою «шестерку». Очутившись за рулем, я снова пришла в себя.

— Значит, тебя подбросить? — осторожно спросила я.

Дима несколько секунд пристально изучал мое лицо, потом наклонился и поцеловал. Я знала, что это может произойти, и все же не успела приготовиться. Поэтому я так и не разжала губы.

— Что-то не так? — отстранился он.

— Нет-нет, все хорошо, — поторопилась заверить его я и, обхватив за шею, сама впилась в его губы. Первое мгновение Дима напрягся, но вскоре взял инициативу на себя. Его губы стали мягкими и нежными. Я почувствовала жар его дыхания, смешанный с горчинкой кофе. Его чувственный, горячий язык проник в мой рот. «Свершилось! Наконец-то свершилось! — запульсировало у меня в голове. — Меня целует молодой мужчина! Настоящим поцелуем, без дураков. Я уже и забыла, кто и когда меня так страстно и горячо целовал. Уж явно не мой многодетный любовник».

Невольно отстранившись, я заметила, что кофточка на мне расстегнулась, а Дима, обняв меня за плечи, пытается найти застежку на спине. Я улыбнулась — на мне был бюстгальтер, застегивающийся спереди.

— Погоди… Потерпи чуточку, — остановила я Диму. Крутанув руль, я вывела машину на шоссе, и уже через полчаса мы были у меня дома.

Как только за нами закрылась дверь, мы буквально набросились друг на друга. Пока Дима покрывал поцелуями мою макушку, уши, нос, щеки и другие попадавшие под его горячке губы места, я расстегивала пуговицы его рубашки, льнула к его пахнущей почему-то тмином груди и даже сломала ноготь, наткнувшись на уже расстегнутую ширинку. Дима поднял меня на руки и легко, как тряпичную куклу (а именно так я себя и ощущала) положил на матрас, покрытый пледом. Я ловко щелкнула застежкой бюстгальтера, и моя грудь обрела наконец свободу, выскользнув из поролоновых чашечек. Произошедшее было встречено с восторгом. Придерживая ладонями мои грудки, словно боясь, что они сбегут, Дима заскользил губами все ниже и ниже.