Читать книгу - "Избранница - Стефани Лоуренс"

— Теперь скажите мне, почему вы здесь?

— Я пришла извиниться. — Она спокойно и прямо смотрела ему в глаза.

Тристан ждал, и Леонора заговорила вновь:

— Я признаю, что глупо и неправильно было умалчивать о ранних нападениях. Но к тому моменту как я начала вам доверять, столько всего случилось, что они как-то отошли на задний план и я действительно позабыла о них.

Леонора перевела дыхание, постаралась собраться с мыслями, что было не так-то легко под его пристальным взглядом, и сказала:

— Кроме того, когда те нападения имели место, мне просто некому было о них рассказать. Мы еще не были с вами знакомы, и не было человека, который бы тревожился обо мне настолько, чтобы я чувствовала себя обязанной поставить его в известность.

Вздернув подбородок, она решительно произнесла: — Я признаю, что ситуация изменилась и, раз я вам дорога, вы можете узнать… даже, наверное, имеете право знать обо всем, что может мне угрожать.

Помедлив, словно проверяя, все ли она сказала, Леонора подвела итог:

— Я приношу вам свои искренние извинения за то, что умолчала о событиях, о которых вы имели право знать.

Тристан моргнул. Он почему-то не ожидал столь ясного изложения и краткости речи. Девушка молчала, но он понял, что это не все, и внутри что-то зазвенело тихонько, так было всегда, когда он чувствовал верный успех.

— Значит, вы признаете, что я имею право знать о любой угрозе, которая может возникнуть?

— Да. — Леонора твердо смотрела ему в глаза.

Пауза — миг — удар сердца.

— Вы согласны выйти за меня замуж?

— Да.

Тристан вздохнул. Надо же, такое впечатление, что эти дни он носил на груди тугую повязку, которая вдруг лопнула — таким полным и глубоким был этот вздох. Гнетущее напряжение, давившее мозг, отступало. Но он не мог так сразу отпустить ее.

— Значит, вы согласны выйти за меня замуж, поступать так, как должно моей жене, и во всем мне подчиняться?

На этот раз Леонора нахмурилась и заколебалась:

— Это целых три вопроса… Да, да — в разумных приделах.

— Так. — Трентем вопросительно приподнял бровь. — Что такое «в разумных пределах»? Боюсь, нам понадобится это прояснить. — Он двинулся вперед и в то же мгновение оказался совсем рядом. Теперь от его глаз было никуда не деться, не отвести взгляд. — Пообещайте дать мне знать о любом своем шаге, любом действии, если оно может таить хоть малую толику опасности; причем я хочу, чтобы меня поставили в известность заранее, до того, как вы этот самый шаг предпримете.

— Если такая возможность будет — то да. — Леонора нахмурилась.

— Вы передергиваете. — Он подозрительно сузил глаза.

— Ничего подобного. А вы ведете себя неразумно.

— Значит, это неразумно — желать обезопасить жизнь своей жены?

— Неразумно для достижения этой цели сажать ее в клетку.

— Это с какой точки зрения посмотреть.

Он произнес эти слова очень тихо, и все же Леонора их услышала. Можно было бы поспорить и дальше, но не для этого она пришла. Тристан сделал еще движение — и оказался совсем близко. Теперь девушке приходилось прилагать значительные усилия, чтобы обуздывать свое тело и не терять головы.

— Я с готовностью обещаю выполнять ваши требования — в пределах разумного.

Она постаралась вложить в свой голос всю уверенность решимость, которую выпестовала в душе за дни разлуки с этим невозможным человеком. И кажется, он услышал и поверил в ее искренность.

Лорд долго и внимательно смотрел гостье в глаза, потом спросил:

— Это лучшее, что вы можете мне предложить?

— Да…

— Я принимаю.

Взгляд Трентема остановился на ее губах.

— Теперь давайте посмотрим, что еще вы мне можете предложить.

У Леоноры перехватило дыхание. Раненный ею дикий волк ждал жертвоприношения. Она должна попросить прощения — за свое пренебрежение. Слова были произнесены, услышаны и приняты. Но их тела тоже были связаны, и теперь пришло время доказать, что она ценит не только родство душ.

— О чем это вы? — услышала она свой голос.

— О том, чего вы всячески пытались избегать последние несколько недель, но — смею утверждать — одновременно испытывали немалое наслаждение.

Трентем откровенно рассматривал ее, и под его взглядом внутри нарастало знакомое томление, соски затвердели, и Леоноре казалось, что грудь ее вдруг увеличилась — лиф платья стал тесен.

Между ними оставалась совсем малая толика пространства, но теперь он подался вперед — и тела их соприкоснулись. Ее груди упирались в его пиджак, а бедра касались его ног. Внутри медленно, но неотвратимо расползалось пламя.

Леонора посмотрела на его губы — они были твердо сжаты, — и ее собственные губы запульсировали, требуя его нежных и жадных ласк. Она осмелилась наконец взглянуть Тристану в глаза — и едва не отшатнулась. Теперь он не скрывал того, как сильно ее хочет. Обладать, владеть, забрать ее душу и никого к ней не подпускать, окружить ее своей страстью… Она смотрела как зачарованная, краем сознания понимая, что видит сейчас то, что, возможно, никто никогда не видел — полную обнаженность его мыслей и чувств.

Быстрым движением он дернул завязки ее плаща — и тот темной лужицей стек на пол. Леонора осталась в простом, но элегантном синем платье с открытыми плечами. Трентем смотрел на эти плечи, не скрывая своего желания, затем опять устремил взгляд в голубизну ее глаз и хрипло спросил:

— Так что вы готовы мне отдать?

Он не признавал ограничений и сдержанности и хотел, чтобы эта женщина отдавалась ему безоглядно, позабыв о том, что настоящие леди должны сохранять достоинство, исполняя свой супружеский долг…

Но Леонора не отвела глаз: ее не пугали плотское желание и голодный взгляд. Уж она-то знает, что бояться нечего, и поэтому отдаст все — с радостью, — чтобы получить его взамен. И наградой обоим за полноту и безоглядность станет радость наслаждения… Но как же это сказать?

— Что вы хотите услышать? — Не отрывая взгляда от его лица, она провела языком по губам. — Возьми меня, я твоя?

— Именно! — Скорее рычание, чем слова.

Он уже схватил ее, прижался к горящим от нетерпения губам и застонал, почувствовав ответ: губы разомкнулись, разделяя жар и пламя. Тристан понял, что отныне эта женщина принадлежит ему добровольно, и они вместе — вместе! — обрушились в пламя страсти.

Тристан взял в ладони ее лицо и целовал ее губы — нежно, долго, страстно, пока дыхание их не стало единым и сердца не застучали в унисон.

Леонора прижалась к нему, искушая. Руки мужчины скользнули по ее плечам, он положил ладони на нежную, совершенной формы грудь. Под одной ладонью бешено билось ее сердце. Леонора со стоном потянулась к его губам, что бы дать ему почувствовать голод, сжигавший ее, и он сжал пальцами чувствительные горошинки ее сосков, с радостью ощущая, как тело ее затрепетало и она вынуждена была прервать поцелуй, потому что не хватало воздуха.