Читать книгу - "Замри, умри, воскресни - Мэриан Кайз"

Мы последовали за ним в зал, тянущийся на всю глубину дома, и наши шаги гулким эхом разносились над деревянным полом. С фасада располагался прелестный эркер, а задней стороной зал застекленными дверями выходил в сад, весь увитый какой-то старомодной листвой. У правой стены высился выложенный изразцами камин.

— Настоящий Уильям Моррис, — сказал Грег, постучав по плиткам.

В доме стоял едва уловимый запах трубочного табака, и я сразу представила себе, как дети в этом доме ходят в ботинках на шнурках, едят яблоки в глазури и качаются на деревянных лошадках.

С другой стороны холла была небольшая уютная комнатка квадратной формы, тоже с эркером и камином.

— Тут мы бы устроили твой кабинет, — сказал Антон. — Лили — писательница, — пояснил он Грегу.

— Да? — вежливо отозвался тот. — Известная?

— Лили Райт, может, слышали? — засмущалась я.

— О, — сказал он. Конечно, мое имя было для него пустым звуком. — Что ж, похвально.

Половицы у окна скрипнули, а я вдруг вспомнила об одной американке, которая мечтала воссоздать викторианский дом и специально заплатила за настоящие скрипучие половицы. А тут они уже есть, и платить не надо.

— Здесь я бы поставила письменный стол, — сказала я и провела рукой по стене. Мне в ладонь насыпалась крошка от старой штукатурки.

— Дом, конечно, требует кое-какого ремонта, — сказал Грег. — Но это, по-моему, даже интересно.

— Да, — согласилась я, причем совершенно искренне.

Мы прошли на кухню. Мрачноватое убежище.

— Тут можно убрать одну стену, — сказала я себе под нос, не очень хорошо представляя себе, как это будет делаться и кем. Я вдруг вошла в роль будущей хозяйки.

Я уже видела перед глазами «свою» новую кухню. Расширенная, она будет в четыре раза больше нынешней, а пол сделаем с подогревом и выложим плиткой терракотового цвета. На бледно-голубой газовой плите будет постоянно дежурить большая кастрюля, и если кто-нибудь нагрянет неожиданно, я смогу в любой момент босиком пробежать на кухню и принять гостя как полагается, накормить ужином и напоить домашним ягодным вином.

Случится у кого неприятность — он явится в мое уютное гнездышко, зная, что здесь ему всегда дадут приют. Укроют пледом, уложат на кушетку в эркере и дадут любоваться игрой ветра в ветвях деревьев, а потом подадут ромашковый чай в симпатичных разнокалиберных чашках с блюдцами, пока буря в душе гостя не уляжется.

Грег повел нас к лестнице, я нагнулась взять Эму на руки и заметила в половицах малюсенькие черные дырочки. Жучок. Как это славно. Это так… так по-настоящему. В этом доме невозможно не быть счастливым.

Три спальни наверху были одна лучше другой. Кованые кровати, вышитые покрывала, кресла-качалки и тюлевые занавески, колышущиеся на ласковом ветру, — все это меня просто очаровало.

Я мельком заглянула в тесную допотопную ванную и снова пробормотала что-то насчет перепланировки.

Потом Грег повел нас вниз показывать гордость «объекта» — очаровательно заросший сад. Изгибающаяся дугой аллея, обсаженная деревьями и густым кустарником, словно подалась к дому и закрывала большую часть соседних зданий.

— Черная смородина. Малина, — показывал Грег. — Яблоня. Летом у вас будут свои фрукты.

Мне пришлось ухватиться за Антона.

Возле заднего забора стояла невысокая, старомодная теплица с помидорами. Рядом с ней — обращенная к югу садовая скамья с сиденьем и спинкой из белых деревянных реек, на кованых чугунных ножках. Она была похожа на скамейку в парке.

— Забудете, что вы в Лондоне, — заметил Грег.

— М-мм… — согласилась я, радостно отмечая про себя, что визг автомобильной сирены на соседней улице меня нисколько не беспокоит.

Я уже представляла, как стану сидеть в этом саду, писать в красивом блокноте, а рядом со мной будет стоять корзинка свежесобранной малины. В лучах солнца волосы у меня будут сверкать и пушиться, как будто надо мной поработал классный визажист, а одета я буду во что-то белое и летящее, непременно от знаменитого дизайнера.

Самым отчетливым видением была Эма, играющая с другими детьми — наверное, братишками и сестренками? По какой-то причине все были в кудряшках и с упоением кидались камешками в стенку теплицы.

Я бы стала сушить цветы. На стеклянные двери повесила бы легкие муслиновые занавески, которые будут колыхаться на ветру, а я буду ходить босиком из сада в дом с секатором и корзиной в руках.

Это было похоже на полузабытую мечту. Все здесь казалось давно знакомым, словно я уже бывала здесь раньше, хотя я точно знала, что нет.

Я никогда не отличалась материалистическим взглядом на вещи. Сколько себя помню, я всегда считала, что деньги штука обманчивая: обещают тебе весь мир — а иногда даже ненадолго дарят, — а потом забирают обратно.

Но сейчас мне вдруг стало ясно, какой я была дурой. Надо было с самого начала думать о деньгах и добиваться более высокого гонорара.

В тот момент мне так захотелось иметь этот дом, что я забыла о здравом смысле. Ради этого я бы, наверное, собственную бабушку продала — если бы она была жива и если бы сыскался покупатель.

Никогда и ничего я еще не жаждала с такой силой. Мне казалось, я жить не смогу без этого дома. Но для таких страданий не было нужды. Это и так уже был мой дом. Оставалось только раздобыть где-то полмиллиона фунтов.

Не помню, как добрались домой, но, вновь очутившись в своей убогой квартирке, я набросилась на Антона. У меня было ощущение, будто я только что пережила клиническую смерть и уже прикоснулась к божественному, как вдруг вернулась в свое бренное тело, потому что, по чьему-то небесному недосмотру, время мое еще не пришло. И теперь для меня ничто иное не существовало.

— Зачем ты мне его показал? У нас никогда не будет денег его купить.

— Послушай меня. — Антон выводил на бумажном пакете какие-то расчеты. — У тебя уже продано почти двести тысяч экземпляров, значит, порядка ста тысяч фунтов потиражных у тебя, считай, в кармане.

— Повторяю: первые авторские мне переведут не раньше сентября, то есть ждать еще как минимум пять месяцев. К тому времени дом наверняка уже уйдет.

Он покачал головой.

— Можно занять под будущий гонорар.

— Да? Антон, этот дом стоит полмиллиона, это же куча денег! Где мы ее возьмем?

— А ты думай на перспективу! — с жаром произнес он. — Когда-нибудь наша с Майки фирма начнет ведь приносить доход!

Я промолчала. Не хотелось показаться безразличной к его делам. Пока что «Ай-Кон» приносил одни неприятности — всякий раз, как я смотрела отчеты о расходах на обеды в Сохо с нужными людьми и о сделанных проектах (которых, можно сказать, не было), на меня нападала рвота.

— Но еще важнее, — продолжал Антон, — то, что у тебя уже есть договор на вторую книгу.