Читать книгу - "Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству - Кэти Летт"

Джаз всхлипывает и прикладывает к глазам платок.

Сочась сарказмом, обвинитель напоминает суду о том, что нет человека более безутешного, чем несчастная вдова.

— Настолько безутешного, что не прошло и суток после исчезновения мужа, а она уже бросилась выяснять про его страховой полис на два миллиона фунтов и выплаты по пенсионному пособию.

— Можно мне сказать? — спрашивает Джаз. И тут же продолжает, не дожидаясь разрешения: — Никто не исключал вероятности, что мой муж утонул, и я должна была встретить несчастье лицом к лицу, чтобы помочь сыну. У Джоша целая жизнь впереди…

— Суд вынужден напомнить, что аргументы защиты должны приводиться в надлежащее время. — Судья пытается утихомирить Джаз; тяжелые, округлые гласные сыплются на нее как удары. — И только через защитника.

Но Джаз не обращает на него внимания. Убежденность в своей правоте делает эту женщину бесстрашной.

— Да, не исключено, что мне еще предстоит принять неприемлемое — возможную смерть близкого человека, — но я не могу позволить скорби загубить жизнь сына. И если вы оставите меня в тюрьме, я не смогу поддерживать моего ребенка.

— Тишина в зале!

Судья издает звук, напоминающий крик рожающей сивучихи, и я начинаю всерьез беспокоиться за подругу: как она справится с тем, что ей придется всю оставшуюся жизнь штамповать даты возврата на книгах в тюремной библиотеке. Обвинитель меж тем продолжает:

— Существует реальная опасность, что ответчица попытается оказать давление на главного свидетеля, который в настоящее время выпущен под залог. Мы располагаем показаниями о том, что однажды она уже пыталась убить своего мужа, подменив его таблетки от малярии и тем самым подвергнув риску заражения паразитом Plasmodium falciparum. В другой раз она умышленно сняла неправильные мерки для его пуленепробиваемого жилета. Еще одно свидетельство злого умысла и безжалостности ответчицы.

И снова мой острый юридический ум вскрикивает: «Ой!»

Рыдания сдавливают горло Джаз. Но единственное, что может тронуть такого судью, — это его кишечник. Он безучастно разглядывает Джасмин, точно пробу на анализ под микроскопом. Страх дрожью проходит по моему телу. Ногти уже сгрызены под корень. И вот, когда будущее Джаз, казалось, вот-вот рухнет, как канатоходец из-под купола цирка, к обвинителю спешит судебный пристав и протягивает листок факса на официальном бланке. Тот пробегает его глазами, лицо удивленно вытягивается, творог свертывается в комковые сгустки.

— Ваша честь, мы только что получили сообщение из полиции Южной Австралии: тело Дэвида Стадлендза обнаружено в брюхе большой белой акулы. Здесь говорится, — он демонстрирует листок, — что в связи с участившимися нападениями на людей Департамент рыболовства развернул охоту на этот вид акул. Акула-людоед, в брюхе которой нашли тело, впоследствии опознанное как тело доктора Дэвида Стадлендза, была шириной с автомобиль и двадцать три фута в длину. Трудно доподлинно утверждать, что послужило толчком для атаки: возможно, сезон миграции китов. Жертва находилась в море во время заката — наиболее опасное время суток. Кроме того, акулы способны обнаруживать присутствие крови в воде в самой слабой концентрации, а в заднем кармашке плавок жертвы был найден использованный тампон.

Тишину разрывает крик, и я вижу, как Джасмин камнем валится без чувств.

Есть масса плюсов в том, чтобы быть женщиной. Один — тебя первой спускают в шлюпке с тонущего корабля. Второй — не нужно при всех поправлять гениталии. А третий — можно пугать мужчин-начальников, безжалостных полицейских и старых пердунов-судей загадочными гинекологическими терминами или даже обычным словом «тампон».

Любопытство судьи пересиливает застенчивость, и он отступает от протокола, обращаясь к Джаз, которая тихонько плачет на скамье подсудимых. Судья просит объяснить, как в плавках доктора Стадлендза оказался «предмет женской гигиены».

— Все это лишь подтверждает мои слова. Доказывает, как близки мы были в последнее время, — всхлипывает Джаз. — В тот день мы плескались на мелководье у скал. Дэвиду захотелось заняться сексом. У меня были месячные. И… ну… мне не хотелось оставлять тампон в океане. Я хочу сказать, его ведь могло унести волной и швырнуть в лицо какому-нибудь пловцу. Тогда муж галантно предложил положить его в задний карман своих плавок. Вот, ваша честь, какие у нас были отношения. А потом я устала и захотела вернуться на берег. Дэвид сказал, что присоединится ко мне позже и мы выпьем коктейль на закате, но, наверное, пока я принимала душ, он заплыл за рифы, несмотря на все предупреждения. Такой уж он был — храбрый и отчаянный. Настоящий герой. А дальше… впрочем, остальное вы уже знаете.

Теперь весь зал не сводит с нее глаз. Я не могу поверить, как это любители экстрима до сих пор не включили «купание с использованным тампоном в кишащих акулами водах» в список адреналиновых развлечений.

— Мы же не австралийцы! — выкрикивает вдруг Джаз. — Мы не знали, что акулы охотятся на закате. И мы не знали, что они способны обнаружить кровь даже в таком количестве.

Она снова не выдерживает. В ход идут бумажные платки, кто-то приносит стакан воды.

Я с беспокойством смотрю на защитника Джаз. Не могу понять, помогло ее последнее откровение делу или нет. Ее ведь арестовали только по подозрению в убийстве — спасибо Билли Бостону. Но теперь, когда тело нашли, что стало с шансами моей подруги на свободу? Увеличились они или наоборот?

Суматоха у меня за спиной — это Вера Джой. Она быстрым шагом проходит через зал и шепчет что-то на ухо защитнику. Тот авторитетно встает.

— Ваша честь, к адвокату миссис Джардин только что обратился главный свидетель обвинения, который намерен отказаться от своих показаний. Поскольку единственный «надежный» свидетель продемонстрировал свою ненадежность и отказался от показаний, а все оставшиеся улики не более чем домыслы и спекуляции, я убежден, что вы, ваша честь, согласитесь с тем, что королевский прокурор должен снять все обвинения с моей подзащитной.

Джаз смотрит на меня, я отвечаю ей подбадривающим кивком и думаю лишь об одном: видимо, Трухарт все же решил, что ему надо потеребить его висячее придаточное.

Второй час мы ждем у старых казенных ворот, пока полиция и тюремное начальство не убедятся, что за Джаз не числятся другие уголовные деяния. Но вот бумаги подписаны, и она выходит на волю. Интересно, в который раз за свою жизнь тюремный охранник открывает эту ужасную дверь и наблюдает, как две женщины кидаются друг другу в объятия, смеясь и плача одновременно? Мы точно пьянеем от облегчения.

— Спасибо, что предложила внести за меня залог, Кэсси, — всхлипывает Джаз. — Ты настоящая подруга.

— Вообще-то это не я. Я, как всегда, на мели… Это Ханна.

Джаз выглядит ошарашенной, но уже в следующую секунду возвращается к своей обычной колкой манере:

— Если б я знала, то предпочла бы остаться в тюрьме. Я хочу сказать, посмотри на меня, солнышко. Я сбросила восемь кило, у меня алкогольная детоксикация, и я опять пристрастилась к чтению. Краткое пребывание в изоляторе временного содержания — это почти что новый ашрам.