Читать книгу - "Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн"

сводит живот, и в него опускается тяжесть. Потому что Райден никогда не испытывал отвращения ко мне, он всегда только поддерживал, беспокоился обо мне.

Даже сейчас, судя по тому, как он понимает, кажется, что он…

— Ты чувствуешь себя виноватым. — тихо говорю я, прерывая его прежде, чем Флинн успевает ответить своему брату.

Я смотрю на Кинга, когда его голова медленно поворачивается ко мне, смысл моих слов ясен, он знает, что я больше не говорю о Поппи. Его темно-серые глаза медленно поворачиваются к моим, как будто он надеется, что я обращаюсь со своим комментарием не к нему.

— Ты думаешь, что это была твоя вина. — говорю я холодно, как будто слова исходят от кого-то другого.

В меня словно врезается мяч, отбрасывающий на шаг назад, новая волна жара захлестывает меня.

Смущение.

Я отступаю еще дальше в глубь комнаты. Опускаю взгляд в пол. Запускаю руки в волосы. В ушах у меня звенит, из-за чего все кажется приглушенным, сердце беспорядочно бьется в голове.

— Это была моя вина. — Кинг сглатывает, слова получаются хриплыми, невнятными. — Мне никогда не следовало…

— Твоя вина, потому что почему? Ты, блядь, не умеешь читать мысли, конечно, это не твоя вина! ТЫ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ! Это был я! Я принимал наркотики, Кинг, ты не запихивал их мне в глотку! Прекрати испытывать гребаное чувство вины! Ты не можешь контролировать каждую гребаную вещь все чертово время. Я принимал наркотики, потому что я чувствовал с ними себя лучше, это не имело никакого отношения ни к кому другому.

Затем наступает тишина, и моя грудь тяжело вздымается при мысли о том, что каждый человек в этом доме чувствует, что это их вина. Что я сделал с собой. Как они чувствуют, что должны были увидеть признаки, они должны были что-то сказать, когда увидели, а не позволить этому дойти до зависимости.

Кинг все еще отправляет меня на пробежки, вот из-за чего он чувствует вину. Рекс находил меня в отключке с иглой, все еще торчащей из моей руки, и первые несколько раз никому ничего не говорил, пока не обнаружил, что я режу себя бритвой.

Это послужило катализатором всего этого.

Это их вина, но она никак не повлияла на мои собственные действия.

В реальной жизни все не так устроено.

Мы всегда можем контролировать только самих себя, свои собственные действия и реакции. Я принимал наркотики, потому что думал, что они мне нужны. Они помогли мне почувствовать себя лучше. На мгновение. Я хорошо скрывал все это до тех пор, пока больше не мог.

Я моргаю.

— Поэтому ты делаешь свое новое чудо-лекарство? — перебиваю я, возвращая свое внимание к Рексу. — Из-за меня?

Рекс опускает глаза, переводя взгляд с Беннетта на Кинга.

— Ты думаешь, я снова собираюсь облажаться. — утверждение.

Боль захлестывает меня с еще большим жаром, мое лицо еще больше краснеет, меня захлестывает смущение.

— Ты думал, что мог бы предложить мне другой вариант — что-то, что не разрушит все наши жизни, если я снова сорвусь. Ты можешь позволить мне избавиться от моей веселой маленькой зависимости и продолжать жить своей повседневной жизнью, как будто это ничего не значит. Как будто я не сломлен.

— Линкс, нет, дело не в этом, вовсе нет…

Я киваю, прерывая Беннетта грустным смехом:

— Я просто долбоеб, который продолжает лажать.

Я запускаю пальцы в волосы, тишина заполняет пространство, но она удушает. Я больше не могу дышать в удушающей жаре. Взяв рубашку Рекса из открытого верхнего ящика его комода, я просовываю руки сквозь плотную белую ткань, стягивая ее вниз.

Я проталкиваюсь сквозь них всех, останавливаясь, когда добираюсь до верха лестницы, и все они смотрят на меня виноватыми глазами:

— Не ждите меня.

Глава 35

БЕННЕТТ

— Он не должен был узнать. — вздыхаю я, опускаясь в кожаное кресло в подвале. — Предполагалось, что это будет на крайний случай.

— Ну, он знает. — пожимает плечами Флинн, опускаясь в угол большого Г-образного дивана напротив меня. — Он переживет это.

Я поднимаю взгляд на своего лучшего друга, его черные кудри падают на бледный лоб, ярко-голубые глаза смотрят на меня. Обнаженная татуированная грудь выставлена на всеобщее обозрение, одна рука спущена с его спортивных штанов, обхватывает его член, как будто меня здесь нет, другая рука перекинута через спинку дивана.

— Я хочу защитить его. — мое зрение затуманивается, когда я думаю о Линксе, который где-то там, вероятно, делает что-то чертовски глупое.

— Он взрослый мужчина, он победил зависимость, он справится с этим.

Я рассеянно киваю, слушаю, но ничего не понимаю.

Вместо этого я думал о Поппи в своей машине, свернувшуюся калачиком на пассажирском сиденье. Как я бежал по снегу в аптеку, покупал План Б и плитку шоколада. Ту, что разломал на кусочки внутри упаковки, прежде чем открыть на обратном пути

к ней, предлагая первый квадратик темного шоколада, когда я бросил покрытую конденсатом бутылку воды ей на колени. Она выглядела удивленной, неуверенной, но приоткрыла свои пухлые губы, протянув ко мне язык, когда я поднес его к ее рту, склонившись над ней через открытую пассажирскую дверцу машины.

— Мы должны вытащить парней из этого дерьма. — Флинн ломает шею, выворачивая ее, когда хрустят мелкие косточки.

Его веки закрываются, когда он вытягивает ее обратно.

— Она доверяла мне. — медленно произношу я, вертя в руках маленький стеклянный бокал с жидким мужеством. — Я хотел причинить ей боль. — я выплескиваю янтарную жидкость в рот, огонь обжигает мой пищевод, я сглатываю, морщась. — Не смог этого сделать. — я думаю о том, как трахал ее, грубо, беззаботно. — Не совсем.

Затем я поднимаю взгляд на Флинна.

— Она и так уже достаточно навредила себе. — тихо говорит он, удерживая мой взгляд, его челюсть щелкает, когда он стискивает зубы. — Хотя я трахнул ее немного больше. Ради тебя.

Я сжимаю пальцами стакан в своей руке, его край присасывается к ладони.

— Ты сказал Линксу, что трахнул ее? — мой взгляд скользит к нему, черная бровь вопросительно приподнимается высокой дугой.

— Почти уверен, что он знает, ведь вы все, блядь, наблюдали за мной.

— До вчерашнего вечера. — тихо говорит он. — В «Грейвсе». Ты трахнул ее в туалете.

— Я никому не рассказывал. — я морщу нос. — … Ты видел… — мне следовало бы знать, что у Флинна повсюду глаза.

— Тебе стыдно? — он взбалтывает свой напиток, прежде чем опрокинуть его обратно. — Или испытываешь отвращение?

— Я зол. — я сильно хмурюсь, мои глаза сужаются: — Разочарован. — вздыхаю я.

Флинн кивает, как и подобает психотерапевту,