Читать книгу - "Бывшие. Первая жена - Мария Устинова"

по себе, потому что мы похожи. Она как фарфоровая куколка лежит с закрытыми глазами, сложив на животе руки. Вся в цветах и в слезах.

Я не могу отделаться от мысли, что это мой гроб, мои похороны и мои цветы.

Снова сглатываю боль в горле и не получается. Замечаю, что Ян пристально наблюдает за мной.

— Вам плохо? — охранник берет меня под руку. — Помочь отойти?

— Нет, — спотыкаясь, отхожу сама.

Господи, как же это тягостно…

Я ее почти не знала. При каждой встрече она говорила гадости, но так паршиво на душе.

— Говорят, из-за криминальной смерти похороны задержали, — слышу шепот сзади. — Злата в криминальном морге лежала…

Подружка сзади болтает по телефону.

Приходит смска, и я с облегчением переключаюсь.

Сестра?

«Вера, ты снимаешь квартиру дальше? Просрочила оплату, соседи говорят больше не живешь. Если съезжаешь, завези ключи и забери вещи, или я их выставлю. Завтра квартиру смотрят клиенты! Ты приедешь?»

Как вовремя… Квартирная хозяйка.

«Через пару часов устроит?»

«Жду на квартире».

Похороны и переезд в один день. Что может быть хуже.

Замечаю еще одну фигуру и забываю про смс. По дороге к могиле медленно идет Герман, на нем футболка, ветровка с обычными штанами. Часть лица закрыта бинтами, под которым скрыты следы пыток. Ян еще у гроба и не видит его.

Направляюсь к нему:

— Что ты здесь делаешь? — после наших таких личных видео странно обращаться друг к другу на «вы», Герман бледный, весь в поту и видно, что обессилен. — Ты ушел из больницы?

— Мне нужно поговорить с Яном, — он смотрит на гроб, и когда Горский оборачивается, зовет. — Ян!

С недоумением смерив нас взглядом, бывший стремительно приближается.

— Нужно поговорить! — выдыхает Герман, борясь с болью. — О том, что там было.

Глава 33

— Не хочу, чтобы ты думал, что я сдал тебя… — продолжает телохранитель. — Мне сказали, тебе прислали видео.

— Идем в машину. Видео было, — подтверждает Ян, когда мы устраиваемся в «бмв». — Первые пятнадцать минут. На нем ты молчишь.

Герман выдыхает, обхватив лысую голову.

— Поверь, я тебя не сдал, — замечаю, что у него красные, воспаленные глаза. Не просто уставшие, а какие-то замученные. — Я пришел, чтобы с тобой поговорить. Чтобы ты не считал меня предателям. Я не сказал ничего, что может тебе повредить!

— А что сказал?

Герман делает движение челюстями, словно жует что-то горькое. То, немногое, что он может позволить себе из эмоций.

— Ты не веришь? Я бы не когда не предал тебя. Ты спас мне жизнь — уже второй раз, и я очень тебе благодарен!

Ян смотрит ему в глаза. Но выражение настороженное.

— Ты бы не выдержал сутки. Они свое дело знали.

— Я боялся, тебе прислали другое видео… Но вижу, ты ничего не получал, — вдруг говорит он. — Я не выдержал, но то, что рассказал, к тебе не имело отношения. Я не сказал ничего, что могло повлиять на твою безопасность. Я им лгал, Ян.

Голос становится хриплым, он пытается откашляться, но слишком слабо — рана болит. Она, между прочим, была смертельной!

— Может, лучше вернуться в больницу? — предлагаю я.

Герман берет себя в руки, подавив кашель.

— Они хотят добраться до тебя и убить. Пытались вычислить дыры в твоей безопасности, коды охранных сигнализаций, как устроена охрана в офисе, в доме. Я выгадывал себе время, спорить не буду, — он все говорит и говорит это равнодушному профиля Яна. — Выгадывал себе так передых. Ты прав, сутки бы никто не выдержал. Но я не сказал ничего, чтобы тебе или ей повредило!

— Они спрашивали о Вере? — Ян поворачивается к нему.

— Она твое слабое место. Они это знают, — он говорит так, словно меня здесь нет. — Они хотят добраться до нее. Но их цель — ты. Им нужна твоя смерть.

Ян молчит.

— Ну? Ты мне веришь? — Герман наклоняется, положив ладонь на раненый живот. Под футболкой угадывается плотная повязка. — Если тебе не прислали видео, где я сдаю тебя, значит, проверили информацию и поняли, что это ложь.

— Поговорим позже, — решает Ян. — Оставайся здесь. Вернешься со мной.

Он рывком выбирается из машины, и я тоже. Но остаюсь возле «бмв», наблюдая, как он возвращается к гробу. Его уже накрывают крышкой. Прощание окончено. Душераздирающая сцена продолжается.

Под мрачную музыку гроб медленно опускается в могилу.

Скорее бы все закончилось.

Мы оба живы, потому что вместо нас по ошибке погибли другие люди. Ян и я.

Наконец, могилу забрасывают землей и родных Златы провожают к авто. Они уезжают первыми.

— Я поеду в другой машине, — сообщаю, когда подходит Горский.

— С чего бы это? — Ян хватает за руку.

— Да ничего страшного, — показываю телефон. — Просто заберу вещи. Хозяйка сказала, завтра будет готовить квартиру и все выбросит. Я быстро.

— Возьми охрану.

— Само собой, — усаживаюсь в последний внедорожник, и называю адрес.

Времени займет максимум час. И им явно нужно поговорить наедине. Мы гоним в мой отдаленный район.

Конечно, особых ценностей в квартире нет. Но некоторые вещи мне дороги.

Охранник провожает до двери, но вхожу одна. И сразу чувствую сладковатый запах. Чужой в старой, пыльной квартире. Хозяйки нет… С трюмо в прихожей сгребаю мелочи: любимую помаду, карту, расческу… Сворачиваю в кухню, на столе в вазе слегка светятся головки розовых роз.

— Это шутка? — бормочу я, прикасаясь к лепесткам. — Есть кто-нибудь?!

Свежие.

Роса еще не обсохла. Срезали сегодня.

Розы с крыши «Небес». Их запах ни с чем не спутать. Живой, настоящий, таких не найти в салонах цветов.

— Не может быть… — шепчу я. — Роман?

Из комнаты на меня надвигается огромная фигура. Капюшон толстовки надвинут на глаза. Рот зажимает ладонь и Северный прижимает меня к себе.

— Тс-с-с, Вера, — шепчет он. — Мы просто поговорим…

Я киваю.

Роман подтаскивает меня к двери и выглядывает в глазок.

— Отлично, твоя охрана внизу… Горский приехал с тобой?

Отчаянно дышу носом, прикидывая, что выгоднее ответить.

— Вряд ли, — решает он. — Иначе поднялись бы вместе, он к тебе как привязан.

Северный открывает дверь и вытаскивает меня в подъезд. Дергаюсь, мычу в ладонь, но без особых усилий он затаскивает меня выше — к чердаку.

Подготовился.

Достал ключ. Заставил хозяйку написать и заманил в квартиру. Одного не пойму — зачем?!

На чердаке темновато, несмотря на окно, через которое попадает свет.

— Только не ори, хорошо? Тебя здесь не услышат.

Роман отпускает меня и сбрасывает капюшон. Лицо все покоцанное и, кажется, это уже не наши его били. Еще от кого-то досталось. А вот глаза… глаза