Читать книгу - "Ты моё дыхание - Ева Ночь"

Софья

– Сонь, – сказал Костя, как только я откликнулась на его звонок. Я уже по голосу его поняла: что-то случилось, – там Сёма под дверью стоит, охранник наш из «Лагуны», помнишь? Выйди тихонечко, ладно? Мама Вовку отвлечёт. Только тихонько, Сонь, пожалуйста. Я тебе всё объясню.

Я и так знала, что дело плохо. Не знаю, как улизнула. Только поймала взволнованный взгляд мамы Алины. Она уже знает то, чего пока не знаю я.

Сёма молчал, как в рот воды набрал.

– Куда хоть едем? – взмолилась я через несколько минут.

– В клинику, – сказал он, поколебавшись. – В очень хорошую клинику. Там Костя тебе всё объяснит.

Я бы заревела в три ручья. Но слово «клиника» немного меня приободрило. И я уже понимала: там моя мама. И то, что маме плохо, я тоже понимала.

Пока ехала, старалась ни о чём не думать, но мысли лезли в голову одна другой краше. Я повторяла себе: я ей предлагала уйти, а она почему-то не сделала этого. Всё, что я могла, сделала. Но всё ли? Действительно ли? Ведь она никогда не делилась, ничего не рассказывала. Не просила помощи. Просто жила с тем скотом, что издевался над ней. И это после нашего доброго папы, что голос никогда не повышал!

Костя встретил меня на пороге клиники.

– Она в реанимации. Надо ждать, – сказал, обнимая меня. И тогда я заплакала. На его сильном плече выплёскивала горечь, отчаяние, страх, что могу потерять маму.

– Всё будет хорошо, Сонь, – гладил Костя меня по голове. – Будем надеяться. Врач сказал, что шансы высокие, что вытянут. И не переживай больше – отчима забрали. Повязали. Надеюсь, больше он в вашей жизни никогда не появится.

– Как же мы Вове скажем? – спросила я сквозь слёзы. – Он же ждёт её постоянно.

– Как-то скажем. Главное, чтобы она выкарабкалась. А дальше выдюжим. Даю честное слово.

И я верила ему. Верила так, как никогда в жизни. Многое со мной случилось впервые рядом с Костей. С человеком, что дал так много и ничего не потребовал взамен. Разве что стать его невестой и женой.

– Операция прошла успешно, – сказал врач через несколько томительных часов ожидания. – Будем надеяться на лучшее. Многое теперь от вашей мамы зависит. Но, думаю, ей есть ради чего жить и бороться.

И ей действительно было ради кого и в себя прийти, и глаза открыть, и в сознание вернуться.

Правда, случилось всё не сразу. Но когда она очнулась, я была рядом. Держала её за руку.

– Соня, – слабо пошевелила она пальцами и тут же встревожилась: – А Вова? С ним всё хорошо?

– Да, мам, – поцеловала я её в ладонь, – у нас всё хорошо. Денис в следственном изоляторе, не бойся.

Не сразу, но она начинала оживать. И даже улыбаться.

– Мама! – плакал Вовка, когда увидел её впервые. – Я этого дядьку убью, как вырасту! – пообещал он страшным голосом и заревел в три ручья.

– Не надо, мой хороший, – погладила мама его густые кудри. – Убивать – это плохо. Нужно мирно жить, добро сеять, как папа твой учил. Жалко, ты его почти не помнишь.

Заявление на Дениса мама написала, но пугалась каждого шороха. Я видела, как в глазах её нет-нет да вспыхивал страх. Тот, что она тщательно прятала от нас.

И тогда к ней пришла она – хорошенькая девушка Оля. С мягкой улыбкой, нежным голосом, с животиком, что уже выступал явственно, а она его нет-нет да украдкой трогала, словно убеждаясь: малыш с ней, никуда не делся.

Вначале она приходила просто так, приносила яркие апельсины. Потом поставила на тумбочку ярко-розовый цикламен с цветами и бутонами. А позже они разговорились. Ей, а не мне, мама поведала, как жила всё это время. Может, потому что горе у них было общее.

– Когда-то у меня был муж. Первый. Он бил меня и издевался, а я боялась и терпела, – рассказывала Ольга. – А потом мне пришлось спасать ребёнка. И тогда прямо на трассе меня подобрали парень с девушкой. Научили не бояться и бороться. За себя, за Кирюшку.[1] А теперь я волонтёр в реабилитационном центре для жертв насилия, где помогаю таким же женщинам, как я, что однажды попали в беду – оказались заложницами обстоятельств, собственного страха, не могли вырваться на волю и начать новую жизнь.

– Я одна осталась. Муж умер. Двое детей, – делилась мама с Олей некоторое время спустя. – А я всегда слабая была. Не беспомощная, но казалось тогда, что не смогу детей поднять. А тут Денис – ухаживал, красивые слова пел. Я ведь его не знала тогда. Думала, опора будет. А только столб этот оказался гнилой. Я Соню с Вовой из дома выгнала. А он без конца детьми угрожал. Говорил, что если надумаю заявить на него или убежать, он нас из-под земли достанет, и ему ничего не будет. У него везде связи и друзья. Я выхода другого не видела. Терпела. Лишь бы Соню с Вовой не трогал. Замкнутый круг.