Читать книгу - "Вера, Надежда, Виктория - Иосиф Гольман"

Сказал спокойно, а сердце забилось так, что хоть сейчас беги к женщине-профессору.

Видимо, Семенова права. Надо ограничиться достигнутым: в конце концов, Муравьиный Папка уже прилично заплатил за свое свинство.

Но паскудность ситуации заключалась в том, что теперь Ефим не смог бы остановиться самостоятельно.

Процесс пошел.

– Что будем делать, Ванечка? – спросил он Борщева.

– Я – как вы. Скажете отступать, возражать не буду.

– А скажу воевать? – недобро ухмыльнулся Береславский.

– Поддержу, – отозвался Ванечка. – Воевать так воевать. От драк никогда не бегал. Ни в школе. Ни на улице. Ни в Афгане.

– Тогда – воевать, – сказал профессор. Он искренне бы обрадовался, если бы войнушку закончили Семенова или Ванечка, но сам затормозить не мог. Прав, что ли, был этот гадский доктор психологии?

– Вичку с Бабулей – в эвакуацию, – Береславский уже начал планировать дальнейшие действия.

– Они не поедут. Ни Вичка, ни Вера Ивановна, – сказала Надежда. – Вы ведь их знаете.

– Поедут.

У профессора уже созрел дьявольский план. Они отправят старых и малых прямо в осиное гнездо – в город Муравьиного Папки. Попросив защиты у Круглова и непосредственно у Седого. Их там спрячут и прикроют – не будет же губернатор пускать в ход танки? А ехать своевольные тетки не откажутся, потому что будут считать, что отправляются не на ответственное хранение, а на боевое задание.

– Неплохо задумано, – одобрил Ванечка, получив разъяснения.

Даже Семенова согласилась, что идея странная, но перспективная. Ее настроение явно начинало меняться: все же бойцом она была со стажем. Просто в силу обстоятельств дала слабину.

И тут к их столику подошла официантка.

– Вы Береславский Ефим Аркадьевич? – обратилась она к Ванечке.

– Я, – ответил профессор. Внизу живота похолодело.

– Вас мужчина ждет, у нас в служебном помещении. Подойдите, пожалуйста.

– Хорошо, сейчас, – согласился Ефим.

– Я с тобой, – сказал Ванечка, поднимаясь и прихватывая со стола нож.

В этот момент зазвонил телефон профессора.

– Да, – ответил Береславский.

– Я к вам человечка своего прислал, – узнал он голос своего друга-милиционера. – Поговорите с ним, Ефим Аркадьевич.

– О чем? – обрадовался профессор отмене возможных безобразий.

– Он сам вам расскажет, – ответил Перов и невежливо положил трубку. Береславский сначала обиделся, но потом понял, что многоопытный Александр Андреевич просто не захотел общаться по открытым каналам связи. И человека поэтому же прислал.

– Свои, – объяснил он Ванечке и Надежде. – Отмена тревоги. Я пойду один.

Он пошел в указанном официанткой направлении, оставив молодоженов наедине.

В тесном кабинетике (его хозяин вежливо вышел) Береславского ждал молодой стройный парень с умными глазами.

– Александр Андреевич передает вам привет, – сказал он.

– Спасибо, – ответил профессор. – Только я от ваших приветов чуть со страха не помер.

– Со страха не помирают, – деликатно не согласился дружелюбный незнакомец. – Помирают от других причин.

– Так что хотел сказать Перов? И почему не сказал сам?

– Генерал просил вас предупредить, что вы – в списке врагов губернатора.

– Тоже мне, удивил, – невесело ухмыльнулся профессор.

– В списке смертельных врагов, – мягко уточнил гость. – Вы излишне не волнуйтесь, – добавил он, заметив невоинственную реакцию профессора. – Вас будут прикрывать два наших сотрудника. Служба физзащиты. Они подъедут сюда через полтора-два часа. Это время вы проведете в комнате охраны, на втором этаже, с ними все договорено. Простите за неудобства.

– А Семенова? Она тоже получила пулю в бумажке. И Вичка.

– Ей ничего не грозит. За ее дочкой присмотрят. Все под контролем, главное – никакой самодеятельности. И вот еще, – опер достал из объемистого пакета какой-то сверток. – Это вам придется носить, пока не дадим отбой.

«До конца тендера», – понял Береславский.

Что такое кевларовый бронежилет, он, как научно-популярный журналист, давно знал.

– Хорошо, – сказал Ефим Аркадьевич. Его настроение поднялось. В связке с Перовым и его ребятами Муравьиный Папка смотрелся уже не так страшно.

Профессор взялся за ручки пакета, но парень настойчиво повторил:

– Сейчас наденьте, пожалуйста.

Ничего не попишешь.

Ефим разделся и натянул кольчужку – она была не особенно тяжелой, рубашка и пиджак хорошо ее прикрывали.

Парень, внимательно осмотрев экипированного профессора, остался доволен.

– Все. На два часа прощайтесь с друзьями – и давайте на второй этаж.

– Хорошо, – согласился Ефим. – Спасибо большое. И вам, и Александру Андреевичу.

– Это вам спасибо, – улыбнулся опер.

– Мне-то за что? – удивился профессор.

– За то, что не испугались.

– Я – испугался, – честно сказал Береславский. Он был хвастун, но не враль.

Подойдя к столику друзей-партнеров, Ефим сказал пару слов о неожиданной поддержке – перед боем дух личного состава должен быть высок. И о том, что Надежде и Вичке ничего не угрожает.

Семенова воспряла: ее всегдашний кураж потихоньку к ней возвращался. Они с Ванечкой пошли к выходу, а Ефим, сопровождаемый внимательным взглядом парня, направился по лестнице на второй этаж.

Там он пошел в направлении комнаты охраны, потом прошел мимо нее и через боковой коридор двинулся к одному из выходов на улицу.

Сидеть два часа в комнате охраны профессор не собирался. Собирался же он съездить домой, предупредить Наташку, выслать ее из города в сторону малой родины, то есть в Узбекистан, в теплый и хлебосольный город Ташкент, благо виза была не нужна. Там жена будет в полнейшей безопасности: родни больше, чем бойцов в армии Сухова. А Береславский тем временем вернется и к приезду ребят будет, как и договаривались, ждать в комнате охраны.

Выскользнув из здания, он вышел в любимую заснеженную Москву, но пошел не к машине, а мимо здания бывшей Ленинской библиотеки, к метро – все шпионы во всех фильмах бросают свои авто, если им надо остаться незамеченными. По телефону предупредил Наташку, чтоб никуда далеко не исчезала.

Через двадцать минут он уже подходил к дому. Открыл магнитным ключом калитку, оказался на охраняемой придомовой территории. Ну, теперь можно временно расслабиться – все-таки тревога профессора не оставляла.

Береславский уже обдумывал, что скажет Наташке – надо и мобилизовать ее резко, и не слишком напугать, не то без мужа не уедет, – как вдруг со всего маху наткнулся на что-то твердое.