Читать книгу - "Меняя лица - Эми Хармон"

Ферн удивленно подняла брови, так что они скрылись под слишком длинной челкой.

— Он пишет почти так же хорошо, как ты, Ферн!

— Лучше, — сухо ответила подруга, сдувая со лба непослушный локон. — Тот парень, который написал это, гораздо талантливее меня.

— И подпись: «Э.», — прошептала Рита. — Он посвятил мне стихи! Поверить не могу!

— М-м-м… Рита, это лорд Байрон. Очень известное стихотворение.

Рита заметно расстроилась, и Ферн поспешила утешить ее:

— Но это ведь потрясающе, что Эмброуз цитирует Байрона… в послании… к тебе… — Это действительно потрясло Ферн. Она понимала, что немногие восемнадцатилетние парни станут писать девушкам стихи, пусть и чужие.

— Мы должны ему ответить! Может, тоже кого-нибудь процитировать?

— Может быть. — Ферн размышляла, склонив голову набок.

— Или я могу сочинить что-нибудь сама. — Рита задумалась на пару мгновений, а потом просияла и открыла было рот, но Ферн опередила ее:

— Только не начинай с «розы красные, фиалки синие»!^[6]

— Черт. — Рита выпятила нижнюю губу. — Я не собиралась ничего говорить про фиалки! Я хотела сказать: «Розы красные и иногда розовые. Думаю, целоваться с тобой очень здорово».

Ферн рассмеялась и отмахнулась.

— Не стоит отправлять ему такое после «Она идет во всей красе…».

— Сейчас будет звонок. — Рита захлопнула шкафчик. — Напишешь что-нибудь за меня, Ферн? Пожа-а-алуйста! Ты ведь знаешь, что сама я не придумаю ничего путного! — Рита видела, что Ферн сомневается, и умоляла ее до тех пор, пока та не сдалась. Так Ферн Тейлор начала писать любовные записки Эмброузу Янгу.

1994

— Чем занимаешься? — спросила Ферн, плюхаясь на кровать Бейли и окидывая взглядом его комнату.

Давненько она не заходила сюда. Обычно они играли во дворе или гостиной. Стены его комнаты были увешаны борцовской атрибутикой, в основном команды Пенн-Стейт.^[7] С ними перемежались фотографии его любимых атлетов, семейные снимки и полки с детскими книгами на самые разные темы, начиная с истории, спорта и заканчивая мифами Древней Греции и Рима.

— Составляю список, — ответил Бейли, не поднимая глаз.

— Что за список?

— Всего того, что я хочу успеть.

— И что ты уже написал?

— Не скажу.

— Почему?

— Потому что это личное, — сказал Бейли без тени раздражения.

— Ну и ладно. Может, я тоже составлю список и не скажу тебе, что в нем?

— Давай, — рассмеялся Бейли. — Но я, скорее всего, угадаю все, что ты напишешь.

Ферн схватила со стола Бейли листок бумаги и нашла ручку с эмблемой Пенн-Стейт в банке с мелочью, камушками и прочими безделушками, стоявшей на прикроватной тумбе. Она написала «СПИСОК» и уставилась на заголовок.

— Может, прочтешь мне хоть один пункт из своего списка? — робко попросила она через несколько минут, так ничего и не придумав.

Бейли вздохнул так, словно был взрослым, которого отвлекли от дела, а не десятилетним мальчишкой.

— Хорошо. Но кое-что из этого списка у меня не получится сделать прямо сейчас. Может, когда я стану старше… Но я очень хочу это сделать. И сделаю! — решительно сказал он.

— Ладно. Назови уже хоть что-нибудь, — взмолилась Ферн.

Ей не удалось ничего придумать, несмотря на прекрасное воображение. Возможно, потому что она каждый день отправлялась в приключения с персонажами книг, которые читала, и собственных историй.

— Я хочу стать героем. — Бейли посмотрел на Ферн так серьезно, будто раскрыл ей страшный секрет. — Пока не знаю, каким именно. Но хочу быть похожим на Геракла или Брюса Баумгартнера.^[8]

Ферн знала, кто такой Геракл. И кто такой Брюс Баумгартнер тоже — благодаря Бейли. Это один из самых любимых его борцов, лучший в тяжелом весе, по его словам. Она с сомнением посмотрела на своего кузена, но вслух ничего не сказала. Геракл был мифическим героем, а таким большим и сильным, как Брюс Баумгартнер, Бейли никогда не стать.

— А если я не стану героем, то хотел бы просто кого-нибудь спасти, — продолжил Бейли, не подозревая, что Ферн совсем не верит в него. — Тогда мою фотографию напечатали бы в газете, и все бы знали, кто я такой.

— Я бы не хотела, чтобы все знали, кто я, — немного подумав, сказала Ферн. — Я хочу стать известной писательницей, но, наверное, возьму себе псевдоним. Это такое имя, которое ты придумываешь, чтобы люди не узнали, кто ты на самом деле, — пояснила она на случай, если Бейли был не в курсе.

— Чтобы сохранить свое имя в секрете, как Супермен… — прошептал он так, будто вариант Ферн показался ему гораздо круче.

— И никто никогда не узнает, что это я, — тихо добавила Ферн.

Это не были обычные любовные послания. Но они были именно любовными, потому что Ферн вкладывала в них всю душу, и Эмброуз, как ей казалось, тоже. Он отвечал честно и откровенно, чем вызвал у Ферн искреннее удивление. Она не писала о том, что Рите и ей в нем нравилось: черты лица, волосы, сила и всевозможные таланты. Она могла бы, но ей хотелось больше узнать о его сущности. Поэтому она осторожно подбирала слова, задавая вопросы, чтобы постепенно пробраться к его сокровенным мыслям. Она понимала, что за игру затеяла, но ничего не могла с собой поделать.

Все началось с простого: кислое или сладкое, зима или осень, пицца или тако. Но потом они перешли к более личному, глубокому, скрытому. Переписка стала напоминать раздевание. Сначала куртки, пиджаки, серьги, бейсбольная кепка. И вот уже пуговицы расстегнуты, собачки на молниях поползли вниз, и вся одежда упала. Сердце Ферн трепетало, ее дыхание учащалось всякий раз, когда они преодолевали новый барьер, когда очередной покров был сорван.