Читать книгу - "Мечтательница - Вера и Марина Воробей"

Мебель у Бори была очень удобная, дорогая, как и все в ихдоме. Здесь вообще во всем чувствовался стиль и комфорт. Правда, он казалсяВаре излишне классическим, правильным, что ли. В нем не хватало мелочей, техразбросанных и расставленных вещиц, которые невольно рассказывают о вкусах ипристрастиях людей, живущих под этой крышей. Впрочем, Варя подумала об этомвскользь, где-то на уровне подсознания, все ее внимание было сосредоточено наначавшейся игре. Комар, ставший садовником, бубнил скороговоркой:

– Я садовником родился, не на шутку рассердился, всецветы мне надоели, кроме… розы… раз… два…

Не успел он сказать «три», как Лиза выпалила:

– Я!

– Что такое? – удивленно приподнял брови Комар.

– Влюблена, – ответила Лиза.

– В кого?

– В… мака!

Маком был Неделя. Он испуганно захлопал глазами и чистоинтуитивно отреагировал:

– Я!

– Что такое? – теперь спросила его Лиза-роза.

Ей было все равно, в кого влюбляться понарошку, потому чтоее парень Кирилл на этом вечере не присутствовал.

– Влюблен! – выдавил из себя Неделя.

– В кого?

– В… в…

– Раз…

– В Дашку… не… в эту… в маргаритку!

Неделя покраснел как рак и пожал плечами, заметивнахмуренные брови Белого: мол, прости, братан, сам не понимаю, как вырвалось,может, из-за того, что она громче всех рассмеялась. Впрочем, они уже с Дашейподбирались к финалу.

– В кого? – спросил Неделя, и Даша ответила:

– В тюльпана.

Белый расправил плечи и заулыбался:

– Я!

– Что такое?

– Влюблен.

– В кого? – вопрошала загадочно Даша.

– В маргаритку! – Его знаменитая белозубая улыбкастала ослепительной.

– Я! – вспыхнула Даша.

– Что такое? – поменялся с ней ролями Белый.

– Влюблена! – вздохнула она.

– В кого?

Все затаили дыхание.

– В тюльпана.

Услышав ожидаемый ответ, компания прыснула со смеху почтитак же, как тогда, когда Варе выпал фант кукарекать, а Борька замахал напарочку руками:

– Хорэ, приехали! Ну все как в том анекдоте.

– В каком? Расскажи!

Боря не стал ломаться:

– Короче, двое нариков наширялись, и один другомуговорит: «Давай играть в города». Второй спрашивает: «Это как?» – «Ну, яназываю город, а ты любой другой на последнюю букву». – «Понятно,поехали». Первый говорит: «Москва», тот ему отвечает: «Амстердам». Первый чешетв затылке: «Москва», тот опять – «Амстердам»… Так и у вас: маргаритка –тюльпан, тюльпан – маргаритка, – закончил Боря под новый взрыв хохота.

Время летело незаметно. Игры, чай, разговоры, смех. А затемкак-то неожиданно, во всяком случае для Вари, зазвучала медленная музыка и также неожиданно погас верхний свет, в комнате замерцали свечи. Они играли бликамина стенах и портьерах и навевали сентиментальное настроение. В голове всплылистрочки из романа Мэлори «Смерть Артура», который Варя читала утром: «СэрМордред пытаться снискать расположение королевы Ждиневры всеми честными ибесчестными способами, побуждая ее покинуть Лондонскую башню…»

Разумеется, ни о каких бесчестных способах Варя непомышляла, но втайне надеялась, что Боря пригласит ее потанцевать хотя бы одинраз… она ведь была одной из немногих, кто продолжал сидеть в кресле. Но этогоне случилось.

Он только опять с каким-то непонятным выражением посмотрелна нее, и она, прикусив уголок нижней губы, досадливо отвернулась. Ну некрасавица она, как некоторые, что ж ей теперь, каждую минуту за это извиняться?!

Неторопливая мелодия сменилась ритмичным роком. Парыраспались, образовав шумный общий круг. Галка Сорокина затащила в негоотнекивавшегося Борю, отняв у него кроссворд. И только Белый и Даша в сторонеот других продолжали медленно покачиваться под музыку собственных сердец. Варявдруг почувствовала себя лишней и, тихонько встав с кресла, вышла из комнаты.Заглянув в кухню, она увидела гору грязной посуды. Тарелки, фужеры, салатникибыли расставлены неровными стопками повсюду, куда ни бросишь взгляд. Еще бы,собралось двадцать восемь человек: все, кроме Алиски Залетаевой. Та так и непоявилась у Бори, и не позвонила.

«Что ж! Пусть они там себе танцуют, а я займусь полезнымделом». Варя с сожалением взглянула на свою нарядную кофточку: как бы не испачкать.Но выход был найден. Варя повязала чистое полотенце на манер фартука и взяласьза грязную посуду. О времени она забыла. Не то чтобы ее сильно увлекло этозанятие, но так уж Варя была устроена – когда она нервничала или быларасстроена, ей нужно было срочно чем-то себя загрузить. Не важно чем: уроками,мытьем посуды, уборкой. Дело спорилось, она принялась подпевать очередноймелодии, отчетливо доносившейся из комнаты, и в этот момент дверь резкораспахнулась.

– Вот тебе и вот, баночка шпрот! – Изумленныйхозяин задержался у входа, а затем решительно шагнул в кухню. – Ну, тыдаешь! Не ожидал!

– Перестань, чего там… – Варя передернулаплечами. – Мне было совсем не трудно. – Она с гордостью огляделарезультаты своего труда: все было перемыто, сложено и блестело чистотой.

– Да я не об этом! – рассеянно отозвался Боря,потирая подбородок. – Просто не ожидал тебя здесь застать.

Музыка внезапно оборвалась, видно, закончился компакт-диск.Повисла тишина. И вдруг до нее дошло, что она не слышит голосов, совсемникаких.

– А где все? – испугалась она.

– А я о чем толкую? Все ушли минут пятнадцатьназад. – Тонкие, резко очерченные губы Шустова изогнулись в улыбке, находяэту ситуацию занятной. – Ночь на дворе. «Спят усталые игрушки, книжкиспят, одеяла и подушки ждут ребят», – напел он.

Вот оно что! Праздник закончился, и ребята разошлись подомам. О ней, естественно, не вспомнили. А может, и вспомнили, но решили, чтоона ушла одной из первых, вслед за Лизой и Тусей, за которыми зашли их парни.Видно, все эти мысли были написаны у нее на лице, потому что Боря сказал:

– Дашка с Белым собирались тебя проводить, а я сказал,что ты слиняла по-английски, когда танцы начались. – Он бросил на неебыстрый взгляд. – Ну, мне так показалось, а ты… тут… одна…

Варя принялась торопливо развязывать полотенце трясущимисяруками.

– Надо же, как глупо получилось. – Хорошо, голосне дрожал, хотя во рту как-то сразу пересохло. – Мне вообще-то тоже пора.Сколько, ты говоришь, сейчас времени?

– Одиннадцать скоро, без семи минут, – последовалбыстрый взгляд на часы.