Читать книгу - "По ту сторону зеркала - Татьяна Осипцова"

«И зачем я так накричала на бабулю? — уже раскаивалась Надя. — Не меня в детстве выслали из родного города, я не катила в теплушках через всю страну неизвестно куда, не переезжала по приказу оперуполномоченного из деревни в деревню посреди зимы, не зная, будет ли на новом месте кров и заработок… Не я в семнадцать лет осталась на свете одна, похоронив на деревенском погосте свою мать… Не у меня среди ночи увели мужа, с которым едва полгода вместе прожили… Не я жила с грудным ребенком в темной кладовке за библиотекой… Не я в одиночку, трудясь день и ночь, вырастила дочь, а потом и внучку. Не я, не я, не я…

Я живу в другое время. Мне не приходилось тянуть руку на собраниях, чтобы «единодушно» осудить или поддержать. Я не вздрагивала по ночам, когда к дому подъезжала машина и на лестнице раздавался топот. Да, времена тоже непростые были, и сейчас жизнь не сахар, но я никогда не боялась, что на меня кто-нибудь донесет. А люди жили с этим страхом всю жизнь… И могу ли я осуждать бабулю, которая не желала иметь ничего общего с сексотом?

А я? Нужен ли мне такой отец?.. Даже не знаю. Но я хочу увидеть сестру, она нужна мне, я должна ее найти!»

К моменту, когда, выпив свой кофе и выкурив две сигареты, она вышла из кафе, Надя приняла решение написать на телевидение и еще в какой-нибудь питерский архив или горсправку, надо только узнать, как точно называются такие учреждения. А когда она получит ответ — накопит денег и приедет к сестре. На время ее поездки за бабушкой соседка может присмотреть. Надя твердо решила, что обязательно должна увидеть Веру.

Кое-как проведя занятия с хором и один частный урок, она возвратилась домой. С порога ее поразил холод в квартире. В комнате было темно и дуло из открытого окна. Включив свет, Надя охнула. Под самым окном, скрючившись, лежала бабушка. Вначале Наде показалось, что бабуля умерла, такая она была холодная. Но, приложив голову к ее впалой груди, она уловила слабое сердцебиение.

— Бабуля, ну что же ты?.. — заревела она. — Кто тебя просил окно открывать? Бабуля!!!

Софья Аркадьевна слабо вздохнула. Надя потащила ее на кровать, с трудом подняла, уложила, укрыла двумя одеялами, бросилась к телефону…

До приезда «скорой» она закрыла окно, растерла не приходящую в сознание старушку спиртом, это было не лишним, потому что, лежа без памяти на полу, бабушка успела обмочиться. С трудом натянула на нее сухую ночную сорочку. И все приговаривала сквозь слезы:

— Ну, как же ты так? Ну что же ты?.. Зачем тебя понесло окно открывать? Да еще на табуретку залезла… Вот и свалилась…

Приехавшие врачи констатировали: инсульт.

Из реанимации бабуля не вышла. Инсульт осложнился общим переохлаждением и воспалением легких. В результате случилось второе обширное кровоизлияние в мозг.

Надя просидела в больнице почти двое суток, надеясь, что ее пустят, и она успеет попросить у бабули прощения.

Врач, сообщивший, что бабушки уже нет, как будто оправдывался: если бы не переохлаждение, не высокая температура, не повторное кровоизлияние…

Но Надя знала, что виновата только она одна.

Выслушав, куда и когда прийти за справкой о смерти, она побрела домой. Слезы тихо катились по щекам, платка с собой не было, приходилось утирать их рукавом.

Едва она вставила ключ в замочную скважину, как из соседней двери выглянула Антонина Гавриловна:

— Ну что, Наденька, как бабушка?

— Бабушки больше нет, — прошептала серыми губами Надя, и разрыдалась на груди у соседки.

— Ах ты, господи, боже мой!.. Софья Аркадьевна, царство ей небесное! Наденька, бедная ты моя, одна совсем осталась… — запричитала пожилая женщина, поглаживая девушку по голове. — Пойдем к нам, что ж ты одна в квартире будешь? Чайку попьем, по рюмочке выпьем, помянем новопреставленную рабу божью Софью… Пойдем, пойдем.

Три дня до похорон Надя провела как в тумане. Она достала из шкатулки отложенные бабушкой деньги — там оказалось почти девять тысяч. Полторы тысячи материальной помощи дали на работе. В доме культуры хорошо помнили Софью Аркадьевну. Все ритуальные приготовления помогла сделать Антонина Гавриловна, сама Надя не знала ни правил, ни обычаев, ни обрядов.

Похоронили Софью Аркадьевну рядом с дочерью.

— Ты пока памятник не ставь, — советовала заботливая соседка. — К середине лета закажи, не раньше, а то покосится. Вон, видишь, у мамы-то твоей заваливаться стал — место низковатое, сырое. Дерево надо посадить, березку. Она будет расти и воду-то на себя возьмет. А под березкой скамеечку поставишь. Будешь ты своих родных навещать, а березка листиками над тобой шелестеть… Ты Наденька, не убивайся так, не надо. Бабушка, слава богу, пожила. Семьдесят девять лет, шутка ли! И считай, на своих ногах. А если б жива осталась, но парализованная?.. Не дай бог! А там ей хорошо. По ее беспорочной жизни ей в раю место. И смотрит она на тебя оттуда, и хочет, чтобы ты счастлива была. Так что ты не убивайся. Старым — помирать, а молодым — жить…

Надя кивала на слова соседки, а слезы все лились и лились. Последний раз коснувшись деревянного креста, поставленного в изголовье свежего холмика, она прошептала:

— Прости меня, бабуля.

В девять часов вечера Надя осталась в своей квартире одна. Делать было совершенно нечего. Соседки не только приготовили и собрали поминальный стол, но и вымыли посуду, когда все разошлись. Народу было не очень много. Большинство бабушкиных ровесниц умерли, кое-кто был так стар и слаб, что уже не выходил из дому. На поминки явились с десяток соседей, да несколько работников дома культуры. Нынешняя заведующая библиотекой произнесла такую прочувствованную речь, что многие прослезились. Она сказала, что еще школьницей, приходя в читальный зал, мечтала вырасти похожей на Софью Аркадьевну, которая была для нее эталоном интеллигентности и порядочности; что благодаря Софье Аркадьевне выбрала профессию, работала под ее началом больше тридцати лет, и считает для себя честью, что была ее подругой.

«Анна Федоровна проработала у бабушки около тридцати лет, — сообразила Надя, — и пять лет бабушка была на пенсии. Она, наверное, знала мою маму! А может, и отца… Она что-то может мне рассказать! Надо пойти к ней завтра же с утра».

Библиотека располагалась там же, что и пятьдесят лет назад, только стала немного меньше. Первый зал отдали под торговлю. Миновав прилавки с бельем, канцелярскими принадлежностями и видеофильмами, Надя вошла в зал, где не бывала около шести лет.

На абонементе работала незнакомая молоденькая девушка. Она вызвала Анну Федоровну, и через несколько минут Надя уже сидела в крошечном кабинете, а его хозяйка включала чайник.

— Хорошо, Наденька, что ты зашла. Решила вспомнить, где бабушка работала? У нас все осталось, как при ней.

— Нет, — покачала головой Надя, — торговли при ней не было.

— Что поделать, времена такие, это раньше храмы культуры строили с размахом, не думая, что когда-то за аренду земли под ними придется платить. Дом детского творчества ведь тоже потеснили?