Читать книгу - "Бывшие. Первая жена - Мария Устинова"

он делает то же самое, что за портьерой. Я издаю стон, когда его палец проникает внутрь. Он чертов дьявол! Ему очень трудно сопротивляться! Я закусываю пиджак на плече, чтобы подавить этот стыдный стон желания. Чуть приседаю, скрещивая ноги — я хочу его до безумия, но мне нужно, чтобы он убрал руку!

Ян меня не слышит.

Он срывает последние барьеры, за волосы запрокидывая мне голову. Смотрит в глаза, но я закрываю их, дыша открытым ртом. Я максимально открыта. Я полностью его. Делай со мной, что хочешь, Ян, даже если я буду говорить нет, ты все равно сделаешь это, а я все равно буду хотеть тебя…

В тот момент мне напрочь отшибает мозги. Я забываю зачем я в «Небесах» и о том, что может что-то случиться. Меня послали для чего-то. Но когда Ян Горский так смотрит, я могу только стонать…

Поцелуями он покрывает мои скулы и шею. Не отпуская волосы, заставляет выгибаться, я кукла в его руках.

Наконец наши губы встречаются, и я больше не безответный Олененок. Я отвечаю на поцелуй Яна, подстраиваясь под его ритм.

Мы не видим ничего.

Перед моими глазами тьма, заполненная его запахом и шелестом его одежды и дыханием. И где-то среди этих волнующих звуков я слышу металлический звук взводимого курка…

Отрезвляющий.

Разрушающий все, что между нами успело возникнуть.

Ян реагирует первым: за шею отрывает меня от себя. Я до сих пор плохо представляю, что тогда произошло и сколько их было. Все разворачивалось стремительно.

Я запомнила вспышками. Как падаю на колени. В нас не стреляют — замахиваются чем-то вроде дубинки, и Ян успевает закрыть меня левым плечом. На него обрушивается сокрушительный удар. Когда вспоминаю тот вечер, всегда вижу эту сцену. От боли его дыхание становится сдавленным.

Я закрываюсь руками и собираюсь закричать. Один из-них вытаскивает меня из-под Яна и зажимает рот рукой. Его ладонь пахнет металлом, потом и табаком, в нее я и ору, брыкаясь, пока Яну набрасывают сзади удавку.

Их четверо или больше.

Я хорошо запомнила того, кто душил Яна — он стоял прямо напротив. Это был здоровый мужик в кожаной куртке и в маске мотоциклиста.

Я очень хорошо запомнила его глаза. Абсолютно спокойные, темные, красивой формы — я помню его, как будто мы хорошо знакомы, так сильно отпечаталась в памяти эта картина.

И лицо Яна, побагровевшее и полное злости и желания жить, я тоже помню до мельчайших деталей. Как он пытается вдохнуть и не может. Руками пытается ослабить удавку.

Это заняло несколько секунд. Но в кошмарах это всегда длится долго.

Он тоже смотрел на меня. Я орала в ладонь и не могла остановиться, потому что уже понимала…

Вот зачем я должна была привести его в «Небеса».

Его оттаскивают назад. Их трое: они силой пытаются вывернуть ему руку и положить на спинку дивана… Зачем я понимаю, когда в руках одного из них появляется нож…

Они хотели отрезать ему палец.

Не знаю, как ему удалось… Скорее всего, они допустили ошибку. Удавку ослабили, и Ян смог вздохнуть.

В ту же секунду ногой он отшвыривает напавшего, чтобы расчистить немного места. Дерется Ян профессионально. Для него нападение не становится шоком. Завладев ножом, он бьет того, кто сзади — кто душит его. После этого его отпускают.

— Охрана! — хрипло орет Ян.

Если бы за дверью никого не было, нам бы не повезло в тот вечер. Кто знает, где мы закончили этот день. Я всегда думала о том, что бы случилось, если бы он тогда не справился. И каждый раз чудовищно боюсь этих мыслей…

Они отпустили меня.

Скрылись через дверь за портьерой, которую раньше я не видела. В приват-зал вламываются люди Яна и бросаются следом, пока он пытается отдышаться.

Все еще чувствуя на губах неприятный привкус металла, я в шоке сижу на кожаном диване. Закрываю рот рукой и смотрю в пол.

А в голове бьется все та мысль. Ходит по кругу:

«Для этого я должна была привести его сюда…»

Страшная мысль.

Ян расстегивает рубашку. Удар пришелся по плечу, задев лопатку. Там был мощный кровоподтек, но Ян холодно и безразлично рассмотрел его в зеркало и застегнулся, двигаясь свободно, словно ему не больно.

— Прекрати реветь, Олененок.

Он убирает волосы с моего лица. Пряди прилипли к щекам. У меня несчастный вид — все, как он любит, и Ян целует лицо, пробуя на вкус соленую кожу…

Отрывается, чтобы взглянуть в глаза.

У него светлые глаза стального оттенка. Абсолютно спокойные и пустые, хотя за холодом, я вижу, прячется агрессия.

— Все позади. Тебя отвезут домой… Я с тобой не поеду.

— Ян, — шепчу я.

Мне очень-очень страшно оставаться одной. Но признаться почему, я не могу. Просто плачу.

— Мы встретимся завтра. Когда я разберусь с этими ублюдками. Ну же, вставай.

Ему не до меня.

Но ты не разберешься, Ян. Не разберешься, пока не узнаешь правду. К сожалению, вместе с правдой обо мне. Я давлюсь слезами, а Ян не понимает, почему я так убиваюсь.

— Испугалась?

Я киваю.

Этот удушливый ужас я забуду нескоро.

— Тихо, — сказал он, как заклинание и я, о чудо, затыкаюсь, с облегчением уткнувшись ему в грудь.

На затылке успокаивающе лежит ладонь. Ян обладает чудесным свойством сильных мужчин: в его присутствии не страшно.

— Все, — добавляет он, целуя меня взасос. — Заберите ее!

Я почти ничего там не видела. Охранник — не Герман, другой, отвозит меня домой. Там я принимаю горячий душ, икая, пытаюсь успокоиться. Меня трясет, колотит, и истерика не заканчивается. Из душа вытягивает звонок. Я бегу за телефоном, надеясь, что это Ян — безумно хочу услышать его.

— Больше не встречайтесь с Горским, — знакомый голос обливает меня холодом. — Гонорар переведут через месяц.

— Это вы устроили нападение?!

Не выдерживаю и начинаю рыдать.

— Нет, это совпадение.

— Какое совпадение?! Не делайте из меня дуру!

— Вы и есть дура, Вера, — жестко произносит он. — Забудьте обо всем, что произошло. Горскому откажите во встречах. Через пару недель он сам вас забудет и переключится на другую. А вас ждет награда и новая жизнь.

— Он заедет завтра.

— Вы меня услышали? Откажите во встрече.

Молчу.

— А если я не хочу?

Мне страшно. Больно. А еще я хочу, чтобы завтра Ян приехал. Хочу еще раз посмотреть ему в глаза и обнять плечо, которым он закрыл меня сегодня.

— У вас будут проблемы, Вера.

— Знаете, я не буду рвать с Горским, — заявляю я, считая