Читать книгу - "Фонарики желаний - Глория Чао"

разговаривать. Если что, я знаю, что папа говорит вполне серьёзно, да даже Кай это понимает, но то, что его отец и брат такие, вовсе не значит, что и сам Кай тоже такой. Найнай это знала. Его семья отказалась убираться после взрыва мусорного контейнера, а Кай вышел посреди ночи складывать тесто лопатой в мешки для мусора. Казалось бы, после такого папа мог хотя бы насчёт Кая передумать, но, по-моему, из-за моего участия он только разозлился ещё больше. Кай настаивал, что сделает всё сам («в конце концов, это вина моей семьи»), но я просто не могла вынести и мысли о том, что он будет там страдать один просто потому, что родился в таком гадюшнике. Всё прошло весело и довольно странно – мы попросту дурачились. Кай слепил из испорченного теста кучу разных фигурок (цветок, улыбающееся лицо, рака-отшельника), и я, хоть и всегда знала, что он талантливый, тогда в полной мере осознала, что его пальцы могут сделать что угодно. То есть с тестом, естественно, господи.

Мои собственные пальцы сейчас копаются в почте – и натыкаются на яркий, почти неоново-оранжевый конверт. От такого цвета ничего хорошего ждать нельзя. Дорожный конус – осторожно! Рабочий-строитель в жилете – осторожно! Морковка – осторожно, вдруг она такая яркая потому, что радиоактивная!

Я оглядываюсь и вижу, что родители уже ушли в спальню. И раз уж конверт адресован магазинчику, а не кому-то конкретному (мы сегодня принесли домой почту из магазина), я тоже могу его открыть.

ПРОСРОЧЕНА АРЕНДНАЯ ПЛАТА.

Большие угловатые буквы смотрят на меня. Очень сердито смотрят. Как чудища.

Как это вообще возможно?

Я пробегаю глазами по письму, задерживаясь на словах, выделенных жирным.

ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА – вот за столько мы должны. ДВА МЕСЯЦА – за такое время мы должны выплатить всю сумму плюс пени, иначе нас выселят. ВЫСЕЛЕНИЕ. Это слово такое огромное и угрожающее, что мой мозг не сразу его воспринимает.

«Фонарики желаний» работают уже пятьдесят один год. И они могут вот так просто исчезнуть?

Остальные цифры сливаются у меня перед глазами. Слишком много. Слишком страшно. Мы должны больше шестнадцати тысяч долларов. Я даже представить такое число не могу. Я уверена, что арендная плата выросла с тех пор, как я случайно увидела какие-то счета в офисе в задней части магазинчика. И, возможно, даже сильно выросла.

Мы должны за четыре месяца. ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА. У этого выделенного жирным слова ЧЕТЫРЕ есть зубы. Они впиваются в мои мечты и разрывают их на части. Я не то чтобы очень суеверна, но не могу не вспомнить, что цифра 4 в китайской культуре несчастливая, потому что си – слово, означающее «четыре», – звучит почти так же, как си – слово, означающее смерть[11]. А мы, как любит говорить бабушка Шуэ, относимся к нашим омофонам очень серьёзно.

Эта маленькая цифра выбивает меня из реальности. Потому что она действительно напоминает о смерти. Умрёт моя мечта, умрёт моё желание сохранить наследие Найнай. Я наконец-то набралась смелости поделиться своим желанием со вселенной, а вселенная взяла и обгадила его. Отвесила оплеуху, напомнила, что в мире нет магии. Что мы должны сами её создавать. Даже интересно: если я не буду помогать желаниям исполниться, большинство из них просто увянет и умрёт?

Вот я и получила настоящий удар. На этот раз даже не оплеуху, а тычок в грудь, от которого перехватило дыхание. Что, если оранжевый конверт – отчасти и моя вина? После того как Найнай заболела, мы почти не работали над желаниями. Мы исполнили парочку – из тех, о которых я рассказала ей в больнице и которым она помогла придумать план осуществления, – но катастрофически недостаточно. А в последние полгода я вообще почти не заходила в магазинчик, не говоря уже о том, чтобы думать о желаниях.

Что, если я, лишив нашу общину магии, обрекла на гибель бабушкин магазинчик, который она спустила сюда с самих небес? Конечно, я знаю, что ответ на вопрос, кто виноват, в данном случае неважен, но моё первое инстинктивное желание – обвинить кого-нибудь. Почти всегда себя.

Нужно спасти магазинчик. Не только ради Найнай, но и ради родителей и самой себя. Я не уверена, поможет ли с этим исполнение желаний (но я их всё равно исполню, не только ради магазинчика, но и ради Найнай), так что надо придумывать другие планы. К сожалению, тут я совершенно беспомощна, потому что не имею ни знаний, ни жизненного опыта.

«Просто сделай, что сможешь», – говорю я себе. Повторяю эти слова, чтобы из глубины души не всплыли другие. «Хочу, чтобы мне кто-нибудь помог».

Я запихиваю письмо обратно в яркий конверт и пытаюсь снова запечатать его с помощью воды из чашки. Когда это не помогает, я нахожу клей. Не хочу, чтобы родители знали, что я это видела. Они и без того со мной обращаются так, словно я сломана и ни с чем не справлюсь. Да даже будь это не так, они бы всё равно сказали, чтобы я не беспокоилась, что взрослые сами разберутся. «Твоя работа – хорошо учиться в школе». И плевать, что сейчас лето. «Магазин – наша ответственность, а не твоя». И плевать, что для меня он тоже очень важен и что с ним связана половина моих воспоминаний о Найнай, и что родители вообще ничего не знают об исполнении желаний.

Я слышу, как кто-то направляется из спальни в гостиную.

– Лия́? – зовёт мама. – Хочешь посмотреть наше шоу?

Мама обожает реалити-шоу о свиданиях не меньше меня, но у меня вкусы довольно широкие, а вот она предпочитает китайские. Больше всего нам нравится «Мама знает лучше» – китайское реалити-шоу, где некая мать ходит на «свидания» с конкурсантами, чтобы решить, с кем из них отпустить на свидание свою дочь. Кто-то может сказать, что такое шоу довольно рискованно смотреть вместе с мамой (особенно когда у твоего краша в семье творится та ещё драма), но мы начали смотреть его давным-давно, ещё когда я была в таком возрасте, что не понимала, что сама рою себе могилу.

Я сую оранжевый конверт (который внезапно и правда кажется радиоактивным) в середину стопки писем. А потом как попало раскидываю всё по столу, чтобы картина не выглядела слишком подозрительно.

– Да, конечно! – кричу я маме. – Сейчас принесу вкусняшки!

Я беру со стола пакетик чипсов и включаю электрический чайник, чтобы заварить чай из хризантем. Но в голове у меня крутится один вопрос.

Как бы бабушка спасла магазин?