Читать книгу - "Вовлеченные в грех - Шерон Пейдж"

— Ваша светлость?

Девон повернул голову в ту сторону, откуда донесся голос Тредуэлла.

— Нет, она не будет ужинать со мной. Приготовь для нее поднос с ужином и отнеси в спальню, в которой она заночует. Туда же отправь бутылку хорошего хереса. Да, и дай ей какой-нибудь из моих халатов.

— А вы уверены, ваша светлость, что он ей понадобится? Разве она не будет… занята с вами?

— Тредуэлл, черт тебя побери! — Сначала его друг, теперь вот прислуга.

— Прошу прощения, ваша светлость, но лорд Эштон рассказывал мне, как он волнуется за вас, глядя на то, как вы сидите дома взаперти. Должен сказать, я с ним согласен. Для такого молодого джентльмена, как вы, это опасно.

— Спасибо, я услышал твое мнение, — проворчал Девон. — Не знал, что в списке твоих обязанностей значится распространение ненужных советов.

Герцог никогда не принадлежал к разряду тех, кто бросает на свою прислугу грозные взгляды. И сделать это сейчас будет невозможно. Трудно вызвать страх сверкающим взглядом герцога, когда даже посмотреть в нужном направлении возможности нет.

— Я не должен высказываться, это не входит в мои обязанности, ваша светлость. Ваш дед, если бы я с ним так разговаривал, отхлестал бы меня плетью. Но вы не такой, как старый герцог, ваша светлость. Он был настоящим тираном и не потерпел бы чьих-то разговоров.

Вот уж точно, он вовсе не походил на деда, и этот факт сильно раздражал Девона. И таким, как отец, он тоже не был. Девон находился где-то между распущенным деспотом, каким слыл его дед, и прилежным проповедником долга и чести, каковым являлся его отец.

— И я, и все остальные знаем, что вы отличный хозяин, и мы все за вас беспокоимся. А сейчас, если вы хотите отправить меня на конюшни, можете отправлять, но я свое слово сказал.

Тредуэлл шестьдесят лет жизни посвятил служению семье Девона, начав с чистильщика обуви у его деда. Человек, которому пришлось все свое детство чистить башмаки старого герцога, в преклонные годы заслужил какие-то привилегии. Возможность вести разговоры и высказывать свое мнение доставляла старому слуге наибольшее удовольствие.

— Тредуэлл, тебя никто не собирается сечь.

— Ну что ж, ваша светлость, тогда я должен проводить вас к ужину.

— Мне ничего не надо. Не стоит провожать меня в столовую, как собаку на поводке.

— Хорошо, ваша светлость. Но позвольте сказать кое-что еще, прежде чем я уйду. Эта девушка очень красивая, правда.

И очень милая.

Ему не надо это знать. Начать с того, что он ее не видит. Так какое значение имеет то, что она красавица? Но любопытство не давало ему покоя. Неослабевающее любопытство.

— Ладно. Как именно она выглядит?

— У нее очаровательные шелковистые волосы моего любимого оттенка, ваша светлость. Кажется, он называется золотисто-каштановым. И зеленые глаза. Не светло-зеленые, как изумруд, а темные, как листья плюща. Такой прелестнице вряд ли понравится проводить ночи одной.

Девона потрясло описание девушки, данное Тредуэллом, но разум взял верх.

— Меня не волнует, что ей нравится, — грубо сказал он. — Это для ее же собственного блага.

Энн мерила шагами спальню герцога. Он обеспечил ей всяческий комфорт. В камине потрескивал огонь, изгоняя прохладу дождливой августовской ночи. Повсюду горели свечи, отбрасывая свет на изысканную золоченую мебель. Герцог прислал лакея с одним из своих халатов из мягкого темно-зеленого бархата. Он волочился по полу, при том, что Энн почти дважды обернула его вокруг своего тела.

Тот же самый лакей принес бутылку хереса и изящный хрустальный бокал. Другой лакей принес ужин. Сердце Энн оборвалось, когда слуга с абсолютно невозмутимым лицом поставил на столик у камина большое блюдо и снял серебряную крышку. Под ней оказалась тарелка с серебристой каймой, наполненная поджаренным куском говядины, жареным картофелем и овощами.

Энн надеялась, ждала, что герцог пригласит ее поужинать.

Потом она узнала новость, которая поистине выбила у нее почву из-под ног. Лакей сообщил, что, вернувшись в этот дом две недели назад, герцог всегда спал в своем кабинете. И совсем не пользовался своей спальней.

Потом слуга передал и другое, еще более сокрушительное послание герцога. Ночью ее никто не потревожит, и ей не стоит утруждать себя походом к нему. «Его светлость предпочитает оставаться один, — произнес без всякого выражения нараспев слуга, — до утра».

Энн снова прошлась по спальне, халат волочился по полу следом за ней. В воздухе витали аппетитные запахи еды, но есть она не могла. Желудок сковала паника. Утром герцог решит, что с ней делать. Сегодня вечером у нее последний шанс убедить его оставить ее здесь.

Добиться этого можно, только забравшись к нему в постель. Она должна проделать с ним нечто такое, чему он будет не в силах противостоять. Нечто такое, без чего, испытав однажды, уже не сможет жить.

Но с герцогом Марчем она занималась любовью с воодушевлением и страстностью, а на него, кажется, это не произвело никакого впечатления. Он не умолял ее остаться.

Как ей получить еще один шанс соблазнить его? Ведь он не хочет видеть ее рядом с собой.

Энн погрызла ноготь на большом пальце. Впервые, с тех пор как решила соблазнить герцога, написала короткую записку с пояснениями для Кэт и потратила все оставшиеся деньги на то, чтобы нанять экипаж, Энн засомневалась в собственном плане.

Герцог Марч — чрезвычайно опытный человек. А она самая обыкновенная женщина, а не какая-то там сногсшибательная красотка. Привлекательность в борделе Мадам ей обеспечивали ее скромность, красивые волосы, правильное поведение и речь. В свои двадцать два года Энн по-прежнему выглядела как молодая женщина, имеющая обыкновение танцевать в клубе «Олмак», но при этом за деньги доступная практически любому джентльмену. Сейчас она похудела, поскольку несколько дней ей было совсем не до еды, а хна придала ее восхитительным золотистым волосам медно-рыжий оттенок.

Глубокий внутренний голос нашептывал ей, что она просто оказалась неубедительна. Неужели она была не слишком соблазнительна? А может, герцог понял, что она ничего не чувствовала, хотя и стонала и весьма успешно изображала экстаз? Кэт говорила, что между любовницей и проституткой разница небольшая, но теперь Энн уже сомневалась в этом.

Энн энергично тряхнула головой. Ей нельзя поддаваться сомнениям, иначе свою жизнь она закончит на виселице. Она должна быть убедительной, и в следующий раз, когда они займутся любовью, она изо всех сил постарается соблазнить, изумить, очаровать его…

Придется ей проигнорировать приказ герцога. У нее остался в запасе последний ход. Герцог может вышвырнуть ее за непослушание, но она должна попытаться.

Энн подошла к двери и открыла ее. Перешагнув порог, она уже приготовилась идти к кабинету герцога, как вдруг услышала громкий звук, похожий на крик от боли.