Читать книгу - "Соблазн по ее правилам - Кианна Александер"

гостиной, мимо округлых ниш, в которых хранилась впечатляющая коллекция глиняной посуды, сделанной местными мастерами, Пирс проследовал за другом в просторную кухню, взял черную керамическую кружку и налил себе еще горячего кофе.

Прищурив глаза, он спросил:

— Мне кажется или ты переделал столешницу?

— Ты первый, кто это заметил, — усмехнулся Хантер, открывая холодильник и доставая пакет с молоком. — Я сделал ее около месяца назад. Заменил старый гранит на этот новый полосатый кварц.

Пирс кивнул и налил себе молока в кружку.

— Признайся, с тех пор, как ты поменял столешницу, тебя никто не навещал?

— Да. Ты же знаешь, что я не люблю чужих людей в своем доме.

Они с Хантером часто обсуждали, что нельзя пускать людей, которых они плохо знают, в свои дома.

— В любом случае мне нравится. Выглядит хорошо.

Хантер спросил:

— Ты готов спуститься вниз?

— Да, приступим.

Пирс пообещал матери, что вернется в офис после обеда, так что у него было немногим меньше трех часов, чтобы поработать над проектом.

Они вошли в подвальную киностудию Хантера. В помещении, похожем на пещеру, перед рабочей студией находилась зона отдыха. Она была отделена от рабочего пространства длинной стеной, в которую был вмонтирован огромный зеленый экран. Студийное освещение, направленное на стену, сейчас было выключено.

— Давай присядем на минутку и наверстаем упущенное, прежде чем начнем съемку.

Хантер жестом указал Пирсу на диван.

Как только они оба сели, Пирс спросил:

— Что происходит в твоем мире? Мы не виделись пару недель.

— Последние полторы недели я был в Лос-Анджелесе, я был там, когда ты написал мне об этом проекте, — сообщил Хантер. — На самом деле я только вчера вернулся в город.

— Я не знаю, почему ты не используешь самолет своего отца, вместо того чтобы летать в обычных самолетах. Я ненавижу аэропорты. Толпы, очереди, люди, бегущие по эскалаторам. Это ужасно выматывает.

— Согласен. Но я также думаю, что летать на частном самолете только потому, что я могу, было бы слишком расточительно. — Хантер почесал подбородок. — Кроме того, я был в Лос-Анджелесе со своей съемочной группой и снимал документальный фильм. Про индустрию экологически чистой энергии.

Пирс щелкнул пальцами:

— Да! Я помню, как ты упоминал об этом.

— Точно. И как я буду выглядеть, если прибуду туда на частном самолете?

Пирс поморщился.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Ты снял все, что тебе было нужно?

— Да. Теперь дело за моими специалистами по постпродакшн, они должны превратить отдельные кадры в полноценный фильм. — Хантер откинулся на подушки. — Теперь, когда я вернулся в город, могу возобновить работу с волонтерами в моем лагере искусств.

— Вот это тебе по-настоящему нравится?

— Абсолютно, — сказал Хантер. — Мой отец владеет семью автосалонами по всему Югу — я могу проводить время так, как хочу. И помимо создания фильмов, мне доставляет удовольствие влиять на следующее поколение художников.

Пирс потягивал кофе, наслаждаясь насыщенным вкусом.

— Понимаешь, вот почему мы с тобой до сих пор друзья. Так много людей, с которыми мы ходили в частную школу, сделали большие дела и очень мало дали обществу.

Хантер покачал головой:

— И не только те, с которыми мы учились в школе.

— Но не мы, — вздохнул Пирс. — Я никогда не мог повернуться спиной к городу, в котором вырос. Вот почему, как только я чего-то добился в «Гамильтон-Хаус», я учредил этот фонд, чтобы сохранить музыкальное образование в школах.

Несколько минут они сидели в приятной тишине, допивая кофе.

Поставив кружку на стол, Хантер хлопнул в ладоши.

— С тобой происходит что-нибудь интересное?

Пирс покачал головой.

— Ты меня знаешь. Я все время работаю.

Хантер рассмеялся.

— Я уверен, что мне не нужно говорить тебе, что в жизни есть нечто большее, чем работа.

— Нет. Но я так много сделал для увеличения прибыли и активов «Гамильтон-Хаус». А когда я этого не делаю, моя мать или сестра неизбежно призовут меня к участию в любом проекте, который у них есть. — Он вскинул руки. — И это единственная причина, по которой я сейчас здесь. Если бы мама не придумала этот проект, я мог бы увлечься чем-то, что напоминает общественную жизнь.

Хантер фыркнул:

— Извини, друг. Ну, по крайней мере, у тебя есть кто-то, кто может снять и отредактировать фантазию твоей матери, не отнимая у тебя слишком много времени.

— Ты мое единственное спасение. — Пирс покачал головой.

— Давай перейдем к зеленому экрану и начнем съемку. Твоя мама прислала мне список вопросов, поэтому мы начнем с того, что ты ответишь на них.

— Я надеюсь, вопросы приличные?

Пирс не мог избавиться от мысли, что его мать решила обсудить какое-то глупое детское происшествие, чтобы повысить развлекательную ценность статьи.

— Не совсем, но, если мы столкнемся с чем-то, о чем ты не захочешь говорить, я не буду на тебя давить. И помни, мы все отредактируем, прежде чем кто-то еще это увидит. — Хантер включил студийное освещение, затем прошел в кладовую и вернулся с единственным табуретом, который поставил перед зеленым экраном.

Сидя на табурете, Пирс глубоко вздохнул.

Хантер выкатил штатив с установленной на нем камерой. Поиграв несколько минут с позиционированием, он спросил:

— Готов?

Пирс кивнул.

Хантер включил камеру и достал из кармана сложенный лист бумаги.

— Сегодня мы встретились с Пирсом Гамильтоном, директором по развитию «Гамильтон-Хаус». Итак, Пирс, расскажи нам о том, как ты споткнулся о чей-то скейтборд и упал лицом в чашу с пуншем на выпускном вечере.

Пирс в изумлении открыл рот.