Читать книгу - "Будьте моим мужем - Ксюша Иванова"

— Зачем, зачем… Не знаю сам, зачем, — сказал честно, потому что устал, как собака, и настроения рассусоливать, придумывать что-то, у меня не было совершенно. — Тоже пацаном был таким когда-то — дерзким, нагловатым, но не злым. Он отпахал смену честно. И сам предложил задержаться — уже вечером машина с товаром пришла. Я думал, что ты в курсе, просил тебя предупредить. Короче, слушай, я жрать хочу и спать! Я развеял твои сомнения? Завтра отпустишь его? Клянусь, я к малолеткам, а тем более к малолеткам мужского пола абсолютно равнодушен! Я женщин люблю!

Хотел еще добавить, что предпочел бы маму этого мальчика, а не его самого, но решил, что это уже перебор будет. Плакать перестала, уже хорошо. Только она почему-то не уходила домой, а я, уставший и голодный, тоже стоял и не решался свалить.

— Я все поняла. Прости меня, пожалуйста! Просто он меня игнорирует вот уже неделю! Не слушается совсем, — она сгорбилась на скамейке, запахивая на груди свою кофту, пришлось сесть рядом.

— Поругались?

— Не то чтобы поругались. Хотя да, наверное. Как раз из-за спорта и поругались. Он трюковой велик хочет.

— Ну? — я спрашивал, но понимал, что дело, скорее всего, в деньгах — хороший трюковой велосипед стоит дорого, но, с другой стороны, начинать можно и с дешевенького, парень-то пока не профи, сойдет и попроще.

— Дело не в деньгах. Я посмотрела на сайтах там всяких. Конечно, дорогой я бы не купила, но… общими усилиями с бабушкиной помощью, можно было вполне осилить какой-нибудь попроще. Он со дня рождения накопил немного. Дело в том… я смотрела видео. Это очень опасно! Очень! Его отец погиб — на машине разбился. Я очень боюсь, что и с ним что-то случиться может…

Я не видел ее лица в темноте, но был твердо уверен, что Эмма вот-вот заплачет снова — слезы эти чувствовались в голосе. И мне до боли захотелось ее обнять так же, как там, возле машины. Только тогда это с наскока, неожиданно, даже для меня самого, получилось. Сейчас же, я был уверен, не позволит! Задумался над ее словами. Вспомнил свое беззаботное, бесприглядное детство — чего только мы не делали, будучи подростками: к поездами прицеплялись, проезжали несколько остановок таким образом, по заброшкам шатались, патроны взрывали, ныряли с мостов… Мы были более свободными, чем современные, привязанные к компьютерам и другим гаджетам, дети. Если бы моя мама тогда знала, чем я занимался, конечно, тоже переживала бы. Но не знала — работа, младшая сестра, брат, огород огромный у бабушки, да мало ли что еще! Впрочем, огромное количество родителей специально отдают детей в различные, даже очень травматичные виды спорта…

Я уже открыл было рот, чтобы объяснить это все Эмме, но она тихо и несмело заговорила первой:

— У меня суп вчерашний с вермишелью. Пошли я тебя покормлю.

Вот и как на это реагировать? Есть хочу, да. Но если она это предлагает из благодарности, то… Что, Пашка, сказать хочешь, что тебе такая благодарность не нужна? И как-то по-домашнему звучало это ее: "я тебя покормлю"…

— Хм, ну пошли…

…- Вот смотри, — объяснял я ей прописные истины, наворачивая очень вкусный (видимо, потому такой, что я с утра ничего не ел) суп. — Он у тебя целый день сам себе предоставлен. Ты запрещаешь велик. Он на скейте вытворяет такое, что вполне может привести к травмам. Опять же, назло тебе может влезть во что-то. У меня один знакомый есть, мальчишки у него занимаются. Правда, велоспортом, не трюками там какими-то. Но у них база есть, с горками специальными. Давай, я поговорю — там парня основам научат, правилам. Сама понимаешь, что и тренер присмотрит, объяснит. И он при деле будет. А пока пусть у меня работает.

— Паша…

Назвав меня так впервые, она, похоже, сама испугалась. Во всяком случае, когда я от неожиданности резко вскинул взгляд на Эмму, она смущенно разглядывала чашку с чаем. Но, взяв себя в руки, все-таки продолжила:

— Прости меня. Я накрутила себя — думала, что-то с ним случилось, попал в аварию… побили! Не разобравшись, обвинять стала. Прости! Я не знаю… мне очень неудобно тебя обременять своим сыном. Это моя обязанность — следить за ним, воспитывать. Я сама виновата, что не смогла общий язык с ребенком найти…

"Это обязанность отца" — думал я, но сказать такого, конечно же, не мог. А все потому, что в прихожей на стене, и даже в кухне на самом видном месте висели фотографии: вот молодой мужик посадил себе на шею пяти-шестилетнего мальчишку; вот Эмма в свадебном платье, безумно красивая, со светящимися от счастья глазами смотрит на этого же парня, держит за руку; вот она с огромным животом, который обнимают его руки. В первый свой приход сюда я не рзглядывал фотографии, да я их даже не заметил. Сейчас же почему-то глаза зацепились, задержались… и я начинал понимать всю боль, всю трагедию этой милой кудрявой женщины — она любит своего погибшего мужа до сих пор. Она до сих пор живет мыслями о нем. И что удивительно, в сердце зарапнуло, как если бы у меня были на нее какие-то права, а она вот так вот несправедливо любила другого. Как если бы я сам был неравнодушен…

— Не выдумывай. Мне на самом деле нужен помощник. Так что у меня свой интерес.

Из дверного проема в прихожей просматривались принадлежности для ремонта — кисти, рулетка, рулоны обоев, банки с краской, какие-то тряпки, сложенные на полу возле стены. Но краской не воняло, окна — нараспашку — ремонт явно не начинали, обои не клеили.

— Ремонт когда планируешь начинать?

Я внимательно смотрел на нее, поэтому и не укрылось от меня, как опустились плечи, как она сникла, погрустнела еще больше после моих слов.