Читать книгу - "Свои чужие люди - Марина Болдова"

– Борь, возьми у меня в долг, – как всегда, чуткая Милочка угадала, о чем он сейчас думает.

– Я и так тебе должен немерено.

– Так отдашь ведь когда-нибудь! А завтра на Танюшку перечислишь. Ребенок-то от твоей гордости страдать не должен!

И, как всегда, она была права. И, как всегда, он взял у нее эти три тысячи. Именно в эту сумму суд определил размер его отцовского долга. Бывшая жена Бориса Ирина каждый месяц брала эти деньги, смеясь в голос. Ее отец, генеральный директор компании «ЗаволжскГАЗ» Яшин, давал внучке столько же на дневные карманные расходы.

– Спасибо, Кнопка. – Он чмокнул Милочку в покрасневший носик.

– Ладно уж, не за что. Домой меня подбросишь? – Милочка с надеждой посмотрела ему в глаза.

Отказывать было бы совсем подло. Но отвозить Милочку на другой конец города, потом, по традиции, пить на кухне чай с ее матушкой, потом… Нет, сегодня он на такой подвиг не способен.

– Прости. – Он отвернулся, чтобы не видеть ее враз потухших глаз.

«А ведь она тоже автоматически теряет работу, как только Ленька передаст компанию Голоду, – пришла ему вдруг в голову неутешительная мысль про Милочку. – И где ей с ее филологическим образованием место искать?»

…К Мазуру ее пристроил он, вырвав из привычного учительского коллектива средней школы на рабочей окраине города. Милочку всерьез не воспринимали ни учителя-коллеги, ни ученики. Она каждый день плакалась в телефонную трубку ему, сытому тогдашней семейной жизнью в качестве зятя Яшина. Он не утешал, ругал за бесхребетность, в сотый раз уговаривал бросить этих дегенератов, как неласково он окрестил деток, и искать работу по сердцу. По сердцу Милочке было сидеть дома, ухаживая за мужем. Но вот мужа-то и не было. И он, Борис, чувствовал себя в этом виновным. Он обрадовался, как только узнал, что Мазуру нужна секретарша. Милочка виделась ему на этом месте как нельзя более подходящей, с ее-то неуемной тягой заботиться хоть о ком. Милочка уволилась из школы: слушаться Бориса она привыкла еще с детских лет. Новая работа не требовала от нее напряжения душевных сил, только сноровки у кофеварки и знания компьютера. Ленька Мазур по первости даже пытался приударить за ней, склоняя к быстрому сексу в рабочее время, но очень скоро натолкнулся на твердое «нет». Так же быстро он понял, что не готов терять Милочку из-за своих сексуальных потребностей, нагрузил ее еще и работой референта, наслаждаясь экономией средств на зарплате: о жадности Лени еще со студенчества ходили байки. Милочка с улыбкой подносила кофе, по ходу давала ценные советы там, где у Лени застопоривалось, задерживалась с шефом допоздна, не требуя для себя за это отдельных привилегий и повышения денежного довольствия. Только уже потом, когда Борис развелся, она в дни их редких свиданий стала уходить с работы ровно в шесть, как было прописано в трудовом договоре. И ничто, даже ревниво нахмуренные брови и грозно сопящий нос Мазура, не могло ее остановить.

А Борис, передав свою подругу детства с рук на руки Леньке, продолжал пописывать статейки в газеты, готовя себя морально к «большому» делу. Он был уверен, что его идея, его сценарий не могут не понравиться Мазуру.

Жена Бориса, верившая в него поначалу свято, терпеливо ждала материального проявления его гениальности. Тем более что нужды ни в чем она не испытывала. Яшин жалел свою бестолковую дочку Иришку, которую охомутал этот, с его слов, бездарь Борька Раков. Он молча давал деньги на икру к столу и бензин для «копейки» Ракова, совсем не молча страдая за свое дитя. Выговаривая Борису сполна, он пытался хотя бы угрозами и тычками подтолкнуть того на мужские, как он говорил, поступки. Борис должен был, по его желанию, бросить свою писанину и идти работать к нему. Даже просто менеджером, но – с перспективой. Борис сопротивлялся, доводя своего тестя до состояния бешенства. Даже когда пошли первые гонорары, Яшин только презрительно усмехался. Борис тоже, но с подтекстом: мол, вы еще меня узнаете.

Как-то удалось Яшину отворотить свою дочь от Бориса. Где-то упустил Борис момент, когда Ирина начала поглядывать на него без прежнего восторга. Однажды, молча поедая приготовленный ею ужин, он оторвал глаза от тарелки с картошкой и натолкнулся на взгляд жены. «А глаза-то папины», – мелькнуло у него. Он не стал дожидаться, пока ему укажут на дверь. Быстро собрал свои пожитки, положил ключ от квартиры, подаренной тестем на свадьбу, на стол и ушел. Их разводил суд, на этом настоял Яшин. Дочь Танюшка, с которой у Бориса контакта почти не было (ну не знал он, что делают с пятилетними девочками), осталась с мамой. Борис сам предложил выплачивать алименты размером в три тысячи рублей, хотя суд, исходя из его заработков, не смог насчитать и такую сумму. Ирина и ее отец только отмахнулись от него, но он настоял и теперь каждый месяц относил оговоренную сумму бывшей жене. Так ему было спокойнее.

– Боря, я вот что подумала. Тебе нужно в Москву, на канал к Серову. Это его тематика. Он же с тобой и Мазуром на курсе учился? Должен помочь.

– Ничего он не должен. На кой я ему сдался? Нет, не поеду.

– И что ты делать собираешься? – Она испуганно на него посмотрела.

Он понял этот ее испуг. Он сам боялся, что сорвется. Как тогда, когда убили его брата, журналиста Николая Ракова. Он месяц жрал коньяк, еще месяц – водку. Он оклемался только перед судом. Он смотрел на этого сморчка, похожего на засушенное насекомое, и не мог поверить, что у его брата-спортсмена не хватило сил придушить это недоразумение, напавшее на него в подъезде. Это свое неверие он бы заливал водкой еще долго, но тут, с подачи жены, вмешался тесть.

Сейчас, случись с ним такое, он останется один. Милочка не в счет, ей его не остановить. И тогда он пропадет…