Читать книгу - "Ботоксные дневники - Дженис Каплан"

Я готовилась к этому свиданию целую неделю, но мне все равно нечего надеть. Сарафан в цветочек никуда не годится. Стоя в холле второго этажа, я разглядываю свое отражение в зеркале. И о чем я только думала? Вернувшись в спальню, я открываю гардероб — в третий раз за последние пятнадцать минут. Не исключено, что сегодня мне удастся побить мой прежний рекорд. Правда, у меня больше нет ни одного приличного наряда. А может, в желтой юбке мои бедра все же не кажутся такими широкими? Я примеряю юбку. Нет, ужасно. А если надеть синие джинсы? Мы встречаемся в дневное время, поэтому я вполне могу предстать перед Жаком в скромном повседневном прикиде.

В дверь звонят, и я застываю на месте. Нет, я определенно не могу спуститься вниз в этих джинсах «Ливайз». Не забыть бы купить «Гэп модерн ретрос». Люси утверждает, что они превосходно сидят на любой женщине.

— Джен, детка, открой, пожалуйста, дверь! — кричу я, стараясь, чтобы дочь не услышала волнения в моем голосе. Кто бы мог подумать, что обычное свидание — к тому же с человеком, за которым я уже успела побывать замужем, — обернется таким испытанием? — Это Жак. Скажи ему, что я спущусь через две минуты.

Итак, у меня есть еще сто двадцать секунд. За это время можно сшить новый наряд. Или проверить, на сколько оперативно работает служба доставки «Гэп». Что за чушь лезет мне в голову! Пожалуй, все же надену сарафан. По крайней мере он подчеркнет безупречную форму моей груди в бюстгальтере «Вандербра». Хотя не исключено, что Жак этого и не заметит, потому что все его внимание будет приковано к моим фантастическим бровям.

Я легонько касаюсь их пальцами. Никак не пойму, почему, избавившись от нескольких волосков, я чувствую себя такой счастливой. Новая безупречная линия бровей каким-то чудом полностью изменила мою внешность: глаза стали больше, лицо свежее. Или мне просто хочется думать, что я не зря мучилась двадцать минут? А вот к бразильской эпиляции я пока не готова. Да и какой в ней смысл? Если мужчина получил возможность увидеть ее результат, значит, он уже и так вами заинтересовался.

Я слышу, как внизу Жак пытается завести разговор с Джен. Они обменялись приветствиями и короткими замечаниями о погоде, и после неловкой паузы Жак, вежливо отклонив предложение Джен угостить его печеньем и шоколадным молоком — я учу дочь быть гостеприимной хозяйкой, — переходит к другой теме. Из долетающих до моего слуха обрывков фраз я делаю вывод, что ему редко приходится общаться с людьми, не достигшими совершеннолетия.

— Какой красивый дом, — говорит он Джен, — что заставило вас переехать сюда?

— Не что, а кто. Моя мама, — отвечает Джен, к счастью, вполне любезно.

— А что вы думаете о налогах? — Жак задает этот вопрос, видимо, думая, что он одинаково волнует всех, независимо от возраста и страны проживания. — Во Франции они ties terrible[68].

— Мне нравится, как вы говорите, — сообщает Джен, легко меняя тему на ту, которая ей ближе все го. — Я знаю одну французскую песню. У нас в школе сейчас все ее поют. Хотите послушать?

Решив, что Джен сейчас исполнит «Фрер Жак», я не угадала: вероятно, в старых школьных дворах теперь звучат совсем другие песни.

— Voulez-vous coucher avec moi се soir?[69]— пронзительно выводит моя маленькая девочка тонким невинным голоском. — Voulez-vous coucher avec moi?

«Черт с ними, с джинсами», — думаю я, торопливо спускаясь вниз.

Подойдя к Жаку, я быстро целую его в щеку, после чего, обняв Джен за плечи, говорю:

— Она совершенно не понимает, о чем поет. Ты ведь знаешь детей.

— Non, non. C'est tres charmante[70]— отвечает он.

— А что плохого в этой песне, мам? — удивляется Джен. — Мне нравится. Только я не знаю, о чем она.

— Все хорошо, детка, я расскажу тебе, о чем эта песенка, но немного позже.

Года через два. Нет, пожалуй, раньше. Не хочу, чтобы мисс Дейч меня опередила.

— Скажи ей сейчас, — предлагает Жак, подмигивая. — Я подожду. У тебя есть удобное кресло?

— Ни одного, — отвечаю я, хватая его за руку. — К тому же нам пора идти. «Банановая республика» закрывается через восемь часов.

Джен осматривает меня с ног до головы, и я понимаю, что мой наряд ей совсем не понравился. Пожалуй, надо было задержаться на минутку и надеть сарафан.

— Мам, ты ведь не собираешься выходить из дома в таком виде? — В голосе Джен отчетливо слышится неодобрение. Что случилось с десятилетним ребенком, которого восхищало все, что я делала? Он превратился в одиннадцатилетнюю девицу, больше всего на свете боящуюся, как бы я не опозорила ее перед подругами.

Раньше я говорила ей, что надеть. Теперь она решает этот вопрос за нас обеих.

— Господи, опять джинсы! Ты что, ходишь в них на все свои свидания?

— Вce свидания? — Жак впервые смотрит на Джен с неподдельным интересом. — Ну-ка расскажи мне обо всех свиданиях твоей мамы. Le rendez-vous. Я уверен, у нее их было много. Ведь она elle est tres belle[71]. — Он одобрительно гладит меня по щеке.

Интересно, обратил ли он внимание на мои брови?

— Да, расскажи нам, — соглашаюсь я, совершенно сбитая с толку. О каких свиданиях она говорит? Лично я не могу припомнить ни одного, не говоря уж о тех, на которые ходила в джинсах.

— Ну, мама! — возмущенно восклицает Джен. Похоже, подобные вопли мне предстоит слышать ежедневно еще по меньшей мере лет десять. — Баулдер! Как ты могла о нем забыть? Ведь мы очень любим Баулдера!

Жак вопросительно смотрит на меня:

— Кто этот Баулдер, которого мы очень любим? Я, во всяком случае, его нисколько не люблю.

— Полюбите, — обещает Джен. — Он такой прикольный.

— Обязательно полюбишь, — подтверждаю я, поднимаясь наверх, чтобы надеть сарафан. — Я расскажу тебе о нем по дороге.

Всего через пять минут — сказалась сегодняшняя тренировка — мы передаем Джен Лили и мчимся в город. Первый пункт нашей поездки — действительно «Банановая республика», только та, которая находится в Рокфеллеровском центре.

— Самый большой, самый американский, самый лучший магазин, — авторитетно заявляет Жак, когда мы входим в огромный универмаг.

Самый лучший? Неужели он подхватил эту болезнь, когда проходил таможенный досмотр в Джей-эф-кей[72]? Или уже успел познакомиться с Синтией?