Читать книгу - "Черная невеста - Мария Николаевна Покусаева"

Макаллан. – В этой стране, леди, выдумки правдивее, чем отчеты Королевского казначейства. Спроси любого эйдинца, он тебе расскажет, где в его родной деревне случались чудеса.

Флоренс отряхнула юбку – с одной стороны на подол налипли колючки и веточки.

– Живописное место, – сказала она.

Лорд Макаллан, жующий какую-то травинку, хитро сощурился.

– Да, Флоренс, очень живописное. Один малый тоже так говорил, когда приехал сюда писать, как он сказал, этюды. Лет двадцать как дело было, Ронан не помнит, а старший мой тогда с матерью уезжал к ее родне.

Ричард нашел что-то в траве и басовито гавкнул.

– Был тот малый худым и рыжим, как тусклое красное золото. – Лорд Макаллан шикнул на пса и продолжил: – Шлялся тут месяца полтора по холмам и пустошам, картинки рисовал, расспрашивал. Я потом узнал, что в Грей-Стоуне в галерее эти картинки, стало быть, висят. И замок мой тоже нарисованный. А парня того звали Томас. Томас Голдфинч.

Сердце Флоренс екнуло.

– Так что, я когда узнал, как вас звать и чья вы дочка, не мог вас сюда не привести. – Алек Макаллан улыбался, почти как мальчишка. – Я вам потом еще холм покажу, с вершины которого ваш батюшка замок рисовал. Но там сами сходите. С Ричардом. И ему полезно, – он погладил подбежавшего пса по широколобой голове, – и вам безопасно.

Ронана они встретили на половине обратного пути, у старого сухого дерева, к которому были прибиты доски, подсказывающие направление. И возвращались уже вчетвером, если считать Ричарда Третьего.

Флоренс отстала, и пес шел рядом с ней, такой огромный, что она легко могла положить руку ему на голову и запустить пальцы в густую шерсть. Мохнатый бок терся о юбку.

– У вас никогда не было собаки, Флоренс? – спросил Ронан.

Он остановился, чтобы подождать ее.

– Нет. – Флоренс покачала головой. А потом вспомнила: – Только такса в коробочке.

– Такса? – улыбнулся он.

– Да, игрушечная, размером с ладонь, – зачем-то рассказала Флоренс. – Родители подарили мне ее как-то раз на день рождения…

И она замолчала, смутившись вдруг и от своей болтовни, и от его интереса. Это была обычная вежливость, конечно же, но смущала она не меньше, чем ухаживания лорда Дугласа.

– Должно быть, это выглядело мило, – так же неловко ответил Ронан.

Он сказал какую-то незнакомую фразу, наверное, по-эйдински, и Ричард громко гавкнул в ответ.

– Я научу вас паре команд, которые он понимает, – пообещал Ронан.

На Флоренс он не смотрел – взгляд его был прикован к чему-то вдалеке, то ли к камням, то ли к какой-то точке на горизонте.

– Зачем, мистер Макаллан? – спросила Флоренс.

– Затем, леди Флоренс, что возможность приказать этому кудлатому чудовищу откусить кому-нибудь зад… простите, что-то ненужное, – Ронан тряхнул головой, – не помешает, если вы задержитесь здесь дольше и будете гулять по холмам вокруг замка.

– Но ваш отец сказал, что здесь безопасно!

– С такой охраной – определенно да, миледи.

В замке их ждали теплый обед, прогретые комнаты и отдых. Точнее, отдыхать можно было Флоренс – ей так и сказали, разрешив заходить в любые комнаты и докучать слугам любыми вопросами. Правда, перед тем как спуститься к обеду, Флоренс пришлось отчищать собачью шерсть, налипшую на подол платья.

Никто здесь не потребовал бы от нее выполнять все условности, положенные молодой вдове, – часть она уже успешно нарушила, согласившись на предложение мистера Макаллана. Но Флоренс даже не думала менять черный креп своего траурного платья или серую шерсть дорожного костюма на что-то другое. Может быть, как заметила служанка, помогавшая ей, это стоило бы сделать: то, что годилось для осени в Августе, совершенно не подходило для эйдинской зимы. Флоренс пообещала подумать.

Здесь все было другим. Запахи, звуки, вид из окон, краски и люди тоже. Флоренс ловила себя на мысли, что она закрыла глаза в поезде и проснулась в совершенно другом мире, как герой какой-нибудь сказки, уснувший под кустом бузины или у корней священного дуба в запретном лесу.

Ей все еще хотелось много спать, или лежать, разглядывая узоры на покрывале, или плакать, жалея себя, но что-то поменялось. Лорд Макаллан, в отличие от лорда Найтингейла, дал слугам приказ занимать чем-то молодую гостью, чтобы она не скучала, и у Флоренс вдруг образовалось множество разных дел. Она научилась взбивать масло, попробовала готовить – оранжевые свежие тыквы пахли так, что голову кружило; смешивала ароматические масла, которыми в замке сбрызгивали шторы, занавеси, ковры и спрятанную на зиму легкую одежду от насекомых, в общем, почувствовала себя не гостьей, а почти настоящей хозяйкой.

И это тоже было новым и странным. Среди всех этих мелких дел, которые были совершенно не обязательными, если она хотела, к примеру, посидеть у камина с книгой или прогуляться, Флоренс вдруг почувствовала себя свободной и очень удивилась этому.

Глава 2

Гончаром в Лаггане была женщина по имени Сирша. Флоренс никогда раньше не видела таких женщин: худая, как юноша, с узким, острым лицом, красноватым от глиняной пыли. Волосы у нее были с проседью, непонятного пегого цвета, с бусинами на концах многочисленных тонких косиц. А еще у Сирши были ловкие руки, тоже красноватые от глины, острый, пристальный взгляд и привычка сидеть на полу, скрестив ноги. Носила она выцветшие и заляпанные мужские штаны. Флоренс очень удивилась, увидев однажды Сиршу в нарядном платье, веселую и говорливую, и даже подумала, что обозналась.

В мастерской Сирша по большей части молчала, открывая рот, только чтобы усмехнуться или сделать замечание, всегда точное и по делу.

Прежняя Флоренс, наверное, держалась бы от нее подальше, опасаясь грубоватых манер. Но Сирша умела молчать, а нынешней Флоренс иногда этого не хватало, поэтому, попав в мастерскую однажды, она вернулась в нее еще раз. А потом – еще.

В том, чтобы чувствовать под пальцами сопротивление глины, было что-то правильное и нужное. И в запахах, которые здесь царили, – не всегда приятных, – тоже.

Хозяйка мастерской, кажется, отнеслась к ней как к балующемуся ребенку, за которым попросил присмотреть лорд.

– Только не разбей ничего, – сказала она, когда Флоренс пришла во второй раз. Голос у Сирши был хриплым, как воронье карканье. – И не суйся к печи!

Еще было нельзя трогать то, что стояло в стеклянных бутылках в самом темном углу, и отвлекать Сиршу, если она поворачивалась к Флоренс спиной. А вот «портить глину» можно было сколько угодно – ее много, не жалко.

В какой-то момент Флоренс, предоставленная сама себе, забыла о том, что леди не сидят, широко расставив ноги, и руки у леди должны быть чистыми и ухоженными, а юбка – без пыли и пятен. Юбка, к счастью, была старая, а руки Флоренс вымыла в рукомойнике у стены. Вода оказалась холодной настолько, что пальцы заломило и они покраснели. Флоренс попрощалась с Сиршей и вышла из мастерской, одурев от того, каким свежим был воздух и высоким небо.

Ронана она встретила у куста шиповника, растущего рядом с тропинкой, поднимающейся к воротам. И тут же вспомнила и про пыль и пятна на юбке, и про то, что глина забилась под ногти, – чтобы ее оттуда вычистить, нужно было чуть больше времени, жесткая щетка и теплая вода с мылом.

Ронан посмотрел на Флоренс сверху вниз и улыбнулся. Здесь, в Эйдине, он тоже стал немного другим: не таким строгим, словно сквозь выправку королевского ловца проступало что-то другое, настоящее и диковатое, как этот вот разросшийся шиповник, никогда не знавший садовых ножниц.

– Я думал идти вызволять вас из плена глиняной ведьмы, – шутливо сказал Ронан. – Но по вашему довольному взгляду понятно, что вы провели бы у нее еще пару часов.

Он был прав. Руки Флоренс не привыкли к такой работе, запястья свело, и пальцы казались перенапряженными, но, если бы не это, она бы с радостью осталась с молчаливой Сиршей до вечера.

– Сирша порой забывает, что обычным людям нужно обедать, – подмигнул Ронан и прежде, чем Флоренс спросила, что значит это «обычным людям», добавил: – У вас на щеке грязь.

И дотронулся до собственной скулы.

Флоренс смущенно потерла щеку – и правда, засохшее пятнышко глины неприятно царапнуло кожу.

– Ой, – сказала она.

– Отмоете в замке. – Ронан сделал ей знак идти за ним. – Там есть и вода, и зеркало.

Он провел ее через кухню – там и правда нашлось и зеркальце, и смоченное в горячей воде полотенце, которым пятно было легко оттереть. И обед тоже: лорд Макаллан отлучился по делам, поэтому обедать пришлось с Ронаном наедине.

Миска перед Флоренс была глиняной. Возможно, ее даже сделала Сирша, кто знает.

– Мистер Макаллан, могу ли я задать вопрос? – спросила Флоренс, разглядывая узор на салфетке –