Читать книгу - "Рыжая Луна - Софи Вирго"

У меня сердце забилось сильнее от волнения. Неужели это то, о чем я думаю?

– Не волнуйся, дыши, – садясь прямо передо мной, начал Витя. – Я понимаю, что началось у нас с тобой все не очень. Много косяков было. Мы с тобой уже семья и никто это не оспорит. Но я никогда не спрашивал, чего хочешь именно ты. Я сам решил, что ты Сорозова, а не Сташинова, сделал документы. А теперь хочу спросить, хочешь ли ты сама быть Сорозовой? Прожить со мной всю жизнь, рожать детей от меня?

– Вить, мы пара, это… – но закончить мне не дали.

– Нет, это другое. Егор был прав тогда на совете. Не все истинные способны в человеческой ипостаси существовать. Вот я и хочу узнать, хочешь ты этого душой, или нет? Все это идет от сюда, – и приложил свою руку к сердцу, – или отсюда, – а потом и к голове. – Я не считаю все эти кольца чем-то важным. Их можно снять и гульнуть, как это делают люди. Это всего лишь безделушка, которая ничего не значит. Это скорее дань глупой традиции. И поэтому не могу спросить без нее. Паулина Сташинова, ты согласна стать моей женой по зову сердца, а не инстинктов?

Глава 29

И что мне ему ответить. Он смотрит с такой надеждой, а во мне все обрывается. Снова делит нас. Меня и Рыжулю. Но сказать ему нет, значит перечеркнуть все на корню. И мохнатая со мной согласна. Мы научились общаться все время так, что Сорозов нас не палит. Наша связь усилилась, но не обрела полную силу. И эти метания нашего мужчины то ослабляют, то предают сил.

– Вить, все что между нами, оно от сердца, просто все сложно закрутилось. Я хотела и хочу быть только с тобой. мне комфортно рядом, я не хочу никуда уходить, потому что жизни без тебя для меня нет. И это не просто зов природы. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Слишком серьезный и отстраненный в одно время, а потом сокрушительный и безудержный, как вулкан. Порой нежный, словно весенний ветерок. Я люблю даже твое маниакальное желание оградить от всего, хоть порой есть желание взять сковородку и стукнуть по голове, чтобы мозги на место встали, и ты вспомнил, я взрослая женщина. И совсем не против быть за мужчиной. Я не стремлюсь быть главной, это не мое. Готова следовать за тобой. Просто нам надо научиться слышать друг друга, а не просто слушать. Давай учиться быть парой вместе? И со временем все придет к нужному знаменателю.

Луна, надеюсь он поймет, что я хочу этим сказать, а не просто обидится или примет, как дежурную фразу. Первую секунду он был с нечитаемым выражением лица, а потом тепло улыбнулся и открыв коробочку, надел на палец кольцо с изумрудами.

– Я не против. Уверен, у нас все получится.

Ночь оказалась очень долгой. Мы предавались безумству еще не раз. То нежно, то грубо. И причем не только у камина. Избирательности этого мужчины можно только позавидовать. А если учесть, что после родов моя чувствительность еще увеличена, то каждое прикосновение воспринималось наиболее остро.

Ближе к утру мы вернулись в спальню и уснули в обнимку, под мерное посапывание малютки.

* * *

После той ночи дни стали ярче. Малышка крепла не по дням, а по часам, как и подобает оборотням. Две недели пролетели слишком быстро для нас, и когда он снова стал уезжать на работу, мы все втроем начали скучать. Я скучала по всему Вите, волчица скучала по волку, что уже давно к ней не стучит. Она бы даже приоткрыла дверь. Пофлиртовала, чтобы заинтересовать, но он не реагировал. Красавица даже перестала прятаться при нем, в надежде спровоцировать. Пару раз даже сама заигрывала, но в ответ тишина. В итоге через полтора месяца вместо того, чтобы радоваться первому дождь и грому с молнией, я хочу раствориться в этом всем и исчезнуть.

Просьба начать все с начла и научиться слышать друг друга осталась без ответа. Я так устала держать маску, что все хорошо, словами не передать. На дворе уже девятнадцатое апреля, снег растаял, и весна вступает в свои права. А я чувствую себя как в том сне. Дождь лупит по стеклу огромными каплями, гром и молнии рассекают воздух, на душе тот же мрак. Мы с малышкой внизу у камина, а папки все нет. Время десять, у них какой-то аврал и он вынужден задержаться.

Луна, неужели мы так и не найдем общий язык, неужели он никогда не догадается. И рассказать все страшно. Боюсь за эти месяцы ненависть к мохнатой так окрепла, что он и рад ее отсутствию. А это больно ранит. Ведь она хорошая. Такая же ласковая и ручная. Главное не будить в ней зверя, который будет рвать любого, кто посягнет на наше спокойствие.

Мила сегодня очень капризничает. Газиков нет, кушать не хочет, сухая. Видимо грозы боится, вот и не может уснуть, куколка. Мечусь перед камином в попытке укачать, успокоить, волчица делает тоже с маленькой пушистой попкой. Но нет нужного отклика. Всполохи пламени немного успокоили меня, и я уже стою лицом к каменной части гостиной и любуюсь этим огнем.

– Чего вы не спите, – большие руки обняли за талию со спины. Поцелуй в шею. Все как в том сне.

Есть мы, но нет нас. Только три души, неприкаянных, раздельных. И я не о себе, Миле и нем. Я о нем, мне и Рыжуле. Закончится ли этот кошмар не знает никто. А может быть все скоро угаснет, как этот маленький очаг.

– Мила капризничает. Грозы похоже боится, – он отпустил меня и перехватил свою принцессу на руки и начал укачивать.

В объятьях отца она быстро успокаивается и засыпает, и плевать на все погодные катаклизмы. Довольно улыбнувшись, показывает мне спящее чудо, и мы возвращаемся в спальню. Уложив бревнышко в кроватку, этот дикарь утащил меня в душ. Глаза были жутко пьяными, не его. Словно что-то вырвалось наружу. Что-то, что уже давно прятали, сдерживали в глубине сознания.

Через пол часа стало понятно, что же такое на него повлияло. Клыки снова вонзились в шею, а луна, спрятанная за облаками, и помешавшая сегодняшнему забегу взяла верх впервые за долгое время. И снова