Читать книгу - "Мой желанный принц - Елена Александровская"

Жанна извела уже половину салфеток на столе, промокая лицо и проклиная Алексея с его любовью к пешим прогулкам в самое пекло.

«Могли бы и на моей поехать. У меня и кондиционер есть. И вообще, уютненько было бы. А потом я бы так шикарно вышла из машины, оперлась на его руку, улыбнулась… И не мучилась бы теперь от мысли, на что похожа…»

Жаннино воображение нарисовало ей прекрасную глянцевую картинку: вот она в машине, вот Алексей открывает ей дверцу, вот она опускает на асфальт одну бесконечно длинную ногу, потом вторую, позволяя окружающим полюбоваться на их неземную красоту, потом встает и походкой манекенщицы медленно плывет в ресторан, давая возможность тем, кто еще не упал от восхищения, насладиться красотой ее шага и стильностью платья. Картинка, правда, грешила против истины – в воображении Алексей помогал ей выбраться из приземистой алой «Ламборджини». А вовсе не из «Фиата», который на самом деле подарил ей отец.

Но как бы ни было, сейчас они до ресторанчика добрались пешком. Столики и впрямь были заняты далеко не все.

– К счастью, еще лето, – проговорил Алексей, выбирая место как можно дальше от эстрады и здоровенных колонок. – Вот осенью здесь начнется…

Жанна тогда пожала плечами – ну начнется и начнется. Модное место, пришлось бы терпеть. Или заказывать столик заранее.

Алексей смотрел по сторонам. Да уж, местечко странное – конечно, здесь о настоящей Мексике можно только вспоминать. Причем с печальным вздохом. Хотя приятным отличием была почти стерильная чистота, чего не скажешь ни об одной из харчевен в Мехико.

Алексею довелось побывать там всего раз, и он с удовольствием вспоминал те три ленивые недели: неторопливые прогулки по городу в полуденное пекло, харчевни, где было невыразимо вкусно и далеко не так чисто, как привык европеец, старую университетскую библиотеку, откуда так не хотелось уходить.

– Ну как тебе здесь, Лешенька? – Жанна ослепительно улыбнулась. – Правда, настоящая Мексика?

Ее спутник молча кивнул. Он продолжал осматриваться и сейчас Жанне напомнил какую-то хищную птицу в поисках добычи. Никакого удовольствия на лице «Буратины» она не увидела.

«Черт, да что за день сегодня! Что ни сделаешь – все не так! То я его оторвала от работы, то затащила неведомо куда… Ну и что мне теперь делать?»

– Странная какая-то Мексика, Жан.

– Почему? – девушка с удовольствием задала этот вопрос. Да, сейчас ее занудный женишок начнет рассказывать, что так и что не так. Но придет от этого в отличное настроение, отмякнет душой и с благодарностью проведет в ней остаток дня.

«Господи, и ведь так придется юлить и хитрить годами! Во вляпалась-то!»

Настроение стало еще более отвратительным, но выучка взяла свое: Жанна, не отрываясь, смотрела на Алексея, и на ее лице жил самый что ни на есть неподдельный интерес.

– Нет, «странная» – это неправильное слово. Нарочитая, искусственная, избыточная… Понимаешь?

Девушка кивнула, не понимая ничего. Ей казалось, что и стены в каких-то скульптурах и полосатые дорожки на полу, и музыка, и тяжелые стулья, и веселые скатерти – все удивительно гармонично и стильно. Даже зеркальный потолок был удивительно к месту, создавая странную иллюзию высокогорья. На Жаннин вкус, разумеется.

– Ну вот, ты тоже заметила. Вот смотри: по обе стороны двери они изнутри выстроили эстипите…

– Что?

– Вот смотри. Колонны видишь, такие резные, с ромбами, волнами, как будто нанизанные друг на друга… Вон ионический ордер, а над ним капитель вроде коринфской, ну, вычурная такая.

– Да, я поняла.

«Господи ты боже мой! Интересно, есть хоть что-то, чего этот зануда не знает?»

– Мало того, что такие колонны ставят не внутри здания, а снаружи… Изнутри они только в церквях уместны. И зачем, скажи не милость, их надо было раскрашивать, как детские кубики?

– Так зато ж красиво… И под цвет ковриков…

– Ну разве что.

Алексей замолчал, собираясь с мыслями. Что-то в словах Жанны его насторожило, царапнуло. Но пока он не хотел задумываться об этом, только чувствовал: объяснения своему неудовольствию следовало дать исчерпывающие – чтобы больше к этому не возвращаться.

– Стена напротив нас, видишь, расписана, как огромная картина?

Жанна кивнула – картина была, на ее вкус, уродливой, но, безусловно, что-то такое на стене присутствовало.

– Это ребята слизали с какого-то из муниципальных зданий. К счастью, Сикейроса все-таки не решились копировать. Такие росписи в Мехико очень часто можно встретить, даже стиль есть такой в живописи: «мурализм» – огромные фрески-картины, в которых художник пытается сочетать современную живописную пластику с эстетикой доколумбовых мексиканских культур.

Жанна про себя вздохнула. Ей всегда казалось, что чаша ее терпения глубока, как океан. А сейчас она понимала, что чаша-то вот-вот переполнится: еще пара фраз Алексея, или одно его пространное рассуждение, или оценка модной песенки, которую можно просто слушать и не вникать ни во что…

– Ну и что? Что в этом плохого?

– А ты не видишь, что всего здесь слишком много? «Я надену лучшее и все сразу», понимаешь? Как будто ребята хотели доказать, что более мексиканистой Мексики посетителям этого кабака все равно нигде не найти.

– Но это же хорошо! Стиль такой!

Алексей молча взглянул на собеседницу. Он сто раз пытался понять, что же его так раздражает временами в Жанне. У Димки спрашивал, тот отвечал, но как-то туманно, типа «Слушать-то она тебя слушает, но вот слышит ли?». А сейчас словно пелена стала с глаз сползать. «Да она ж ничего не знает! Ей и нравится потому все вокруг, что она не знает, что может быть иначе и как оно должно выглядеть на самом деле! Как будто я слепому пытаюсь растолковать, как меняется небо на закате… Бедная девочка!»

Он подумал, что надо бы с Жанной быть помягче, объяснять ей попроще, подоступнее. Как будто он рассказывает Димкиным студентам или маленькой Ляльке.

– То же самое в меню, смотри. Все, что только можно придумать, и сразу!

– Но на то оно и меню, Леш… Ну вот захочется тебе чего-то этакого. А они тебе честно: а вот вам, пожалуйста!

– Солнышко, но это же, теоретически, кухня мексиканская, верно? Ну энчиладос, буритос, тортилья… Старинные испанские блюда, хорошо, если они их умеют готовить. А суши-то здесь зачем? А пицца? А вот борщ… Тоже мексиканское блюдо?

– Леша, ты не прав. – Жанна выпрямилась: ей до смерти надоели эти лекции, и она решила поспорить там, где, как ей казалось, у нее были твердые знания и полное понимание картины. – Это же делается для наиболее полного удовлетворения желаний клиентов.

– А мне почему-то кажется, что это сделано неразумно. Уж очень разные приемы приготовления, разные специи… Да и инструменты для кухни мексиканской и, например, японской… Они не просто разные, они диаметрально противоположные. Мастер в Японии годами учится держать нож для разделки рыбы! А тут, выходит, есть такие умельцы, которые и рыбку могут без проблем, и ролл в нори играючи сворачивают. А потом, удовлетворяя, как ты говоришь, других клиентов, живенько так разделают тесто на пиццу, руками выкатывают в тончайший лист. А потом, пока пицца выпекается, сальца нарежут и борщик сбацают… Так, что ли?