Читать книгу - "Дорогая кузина - Ирина Лобановская"

Когда в ее жизни появился верный и богатенький Вадим, Инга возликовала. Правда, он большой щедростью не отличался, но Инга запросто разгадала все его слабости, научилась в два счета подпаивать и всегда без труда добивалась исполнения желаний. Кроме того, она уже хорошо постигла, что любовь у мужчин быстро превращается в хроническую влюбленность, довольно ровную и никого не мучающую, удобную и всем подходящую. Именно ее и надо поддерживать на медленном огне. Чем Инга и занималась всю дорогу, старательно и аккуратно, чтобы случайно, неосторожным движением, не погасить тлеющий огонек.

В журналистике, где у нее не имелось никаких связей, как, например, у Стародавнего, ей ничего не светило, хотя она набила руку и писала неплохо. Как была она для редакций "девочкой с улицы", так и осталась. Значит… Значит, ей разумнее вернуться на ту же самую улицу. И она поступает правильно.

Один раз Инга случайно столкнулась в ЦДЛ с Антоном и холодно раскланялась. "А жаль, — подумала Инга, вновь окидывая профессиональным взглядом могучую фигуру подполковника в отставке, — что такие телеса пропадают зря… Прямо обидно…"

— Женщины всегда добиваются своего, в особенности, когда им нужно кого-нибудь на себе женить, — часто бормотал пьяный Вадим, сидя с ней рядом в ЦДЛ.

— Успокойся, Вадюша, — нежно чирикала в ответ Инга. — Я не собираюсь за тебя замуж ни при какой погоде!

Но однажды Вадим вдруг взъерепенился:

— А, собственно, почему ты это без конца скандируешь? Чем я для тебя плох? Даже Ариадне сгодился! Дочери такого человека!

— Не бери мои слова в голову, Вадик! — нежно посоветовала Инга. — И не пытайся меня обидеть! Тебе это потом отольется.

— А куда их еще брать? — логично удивился поэт.

Инга засмеялась и привычно покачала ножкой, закинутой на другую:

— Ты совсем не плох! Просто недостаточно богат. Мне требуется куда больше денег, чем у тебя. Уж прости за откровенность…

Охлынин поник седеющей головой с еще великолепной густой шевелюрой, которой завидовали многие молодые:

— Да, ты права… Знаешь, сколько я получал раньше?.. Но теперь поэты стали никому не нужны…

Он ничего не знал об Инге, кроме ее имени и места учебы. А она знала о нем все. Но после того, что рассказал ей вечером своего дня рождения Илья…

…В то лето Инга была в Москве, сдавала экзамены. Лидочка, перегревшись на солнце, уснула рано, а Илья слушал музыку и кайфовал. Неожиданно голос дядьки перекрыл пение Джо Дассена.

— Устал я, Элеонорочка! — закричал дядька. — Совершенно замучился! Не знаю, что нам с этой девкой делать!

Илья выключил магнитолу и прислушался.

— Ты потише, пожалуйста! — забормотала тетка. — Илюша с Лидочкой спят.

— Да не проснутся! — гаркнул дядька. — Еще один потаскун на нашу голову! Жениться-то он думает?

Тетка что-то ответила, совсем неслышное, видимо, простое "нет".

— Она уверена, что мы ничего не знаем! — продолжал дядька. — Весь год возвращалась с гулянок как шальная! Слухи по городу давно пошли. Он у нас маленький… А я боялся, Элеонорочка, ей что-нибудь сказать! Думал: вдруг это серьезно, любовь? Да какая там любовь…

Заскрипел стул. Очевидно, дядька тяжело на него приземлился.

— Филипп ее любит, жениться хочет… Он мне все рассказал, как отцу родному. Все знают о ее морских купаниях. о ее лежанках под деревьями… Да и нас тут не любят. У меня за спиной перешептываться стали, то на работе, то соседи… Дескать, вовсю гуляет девка… Прошляпили родители… Я виноват, Элеонорочка, чего я выжидал, чего опасался? Это нужно было прекратить немедленно!

— Толенька, ты не переживай, — негромко заговорила тетка.

Илья на цыпочках подобрался к двери, чтобы услышать все до последнего слова.

— Ты бы все равно ничего с ней не сделал. Я тоже много об этом думала, как не думать… В ней заговорила материнская кровь. Женьку-то помнишь?..

"Какая материнская кровь? — изумился Илья. — Ничего не понимаю…"

— Да, — глухо сказал дядька. — Ты права… Но когда мы ее брали, я ни о чем не задумывался…

— Я тоже, — прошептала тетка. — А как моя мама возражала! Словно предчувствовала беду!

Позже Илья расспросил обо всем мать. И она уже не смогла утаить от него правду, потому что большую ее часть сын знал.

…Он вырос чудным парнем, которых в народе зовут рубахой. Высокий, красивый, с тяжелыми волнистыми волосами, ясноглазый… Бесстрашный и лихой. Заводной. Михаилом звали. И Женька, его любовь, жена — ему под стать. Настоящая красавица с косами ниже попы. Михаил был пилотом и даже завистники признавали, что нет ему равных в небе, и нет краше пары, чем Мишка с Женей.

А потом Женька загуляла…

Трудно сказать, почему так случилось. Пустая, видно, девка оказалась. Или не любила Михаила, а просто принимала его любовь до поры до времени. Но вот заскучала возле него. Дурь в голову бросилась. И нашла Женька на стороне одного мужика, потом другого, третьего…

Умолял ее Мишка одуматься, в ногах валялся, кричал, что любит одну ее на всем белом свете да годовалую дочку. Даже бил Женьку. Только осталась она равнодушной и к словам мужа, и к его любви, к побоям, и к дочери. И однажды сбежала из дома, прихватив с собой немудреные вещички. А дочку оставила Мишке на память. И написала, что отказывается от нее навсегда, разыскивать никогда не будет и никаких претензий никому не предъявит. Девочка ей не нужна, а нужна шальная любовь. Мужики, одним словом.

Сначала с малышкой сидели добрые соседки, потом Михаил нашел няню. Он стал черным, исхудал так, что люди при встречах торопливо, испуганно отводили глаза.

В тот день Анатолий дежурил в аэропорту, вел самолет Михаила. И первым увидел, как самолет, который Мишка только что оторвал от земли, вдруг резко накренился набок и беспомощно качнул левым крылом. Связь прервалась.

— Миша, держись! — истошно заорал Анатолий и вскочил из-за стола. — Что случилось?

Самолет врезался в землю, взорвался и сгорел. Погибли все пассажиры и экипаж. "Черный ящик" ничего не показал.

А после похорон (хоронить там практически было нечего) Анатолий вдруг сказал жене:

— Элеонорочка, тебе с твоим позвоночником все равно не родить… Давай возьмем Мишкину пацанку… Все веселее… Зачем девке в детдоме маяться?

Он знал, что женился на тяжело больной девушке. Она ничего от него не скрывала. Но Анатолий уже в свои неполных девятнадцать лет точно понял, что жить будет только со своей любимой Элеонорочкой, несмотря ни на что.

На первых порах справляться с малышкой им помогала Тамара, совсем недавно пережившая предательство и бегство Вадима. По ночам Инга тихонько скулила, даже не плакала, а тоненько подвывала, как щенок. Анатолий вставал к девочке, носил на руках, баюкал, пел песни…