Читать книгу - "Его сильные руки - Дэнис Аллен"

– Тетя Кэтрин, какая я эгоистка! – воскликнула Энни, почувствовав оттенок зависти в ее тоне. – Я ведь даже не спросила о Реджи! Как он?

Кэтрин глубоко вздохнула и, отойдя к окну, стала смотреть в густую ароматную черноту ноябрьской ночи.

– Он спит, но беспокойно. Джеймс дал ему несколько капель настойки опия. – Она обернулась с жалкой улыбкой на лице. – Если Реджи попросил опия, значит, ему действительно очень плохо.

– Ты очень волнуешься из-за него, – сказала Энни, подойдя к Кэтрин и сжав ее на удивление холодные руки в своих горячих ладонях.

– Настолько, что готова оставить свой любимый Новый Орлеан, если у нас с Реджи есть шанс быть вместе.

– Но зачем тебе уезжать из Нового Орлеана? Здесь твой дом.

– Энни, дом у каждого там, где находится его любимый человек или близкие люди. Если ты подумаешь как следует, то поймешь, что мое участие в организации Ренара тоже может быть обнаружено. Я не могу допустить, чтобы Реджинальд оказался втянутым в такой скандал или огорчился, если меня посадят в тюрьму. – Она печально улыбнулась. – Так что я с радостью поспешу обратно в старую добрую Англию, если Реджинальд захочет взять меня с собой. Он уже понял, что дикие прелести Америки не для него.

– Я в этом не уверена…

– Я понятия не имею, что он чувствует ко мне, так что все это лишь бесплодные фантазии старой, выжившей из ума женщины. Хотя в последнее время я замечаю некоторую мягкость в его отношении ко мне. Заботливость. Но возможно, мне это просто кажется.

– Тогда мне кажется то же самое, – ответила Энни, стискивая ее руку. – Я видела, какими глазами он смотрит на тебя. И его заботливость тоже замечала.

Кэтрин отстранила руки Энни и вернулась к окну.

– Я не поверю в то, что он любит меня, пока сам мне это не скажет. Мы с Реджинальдом на ножах всю жизнь, сколько я себя помню. Мы как вода и масло, которые нельзя перемешать.

– За последние две недели вам вполне удалось это сделать, – напомнила ей Энни и после паузы лукаво предположила: – Я думаю, что трения, которые возникли между вами уже давно – поскольку вы были вовлечены в семейные дрязги, бракоразводные процессы и похороны, – стали лишь поводом для взаимного влечения.

– Энни! Ради Бога! – Кэтрин резко обернулась. – Какую ерунду ты говоришь!

– В самом деле, тетя Кэтрин, – продолжала Энни, пораженная такой живой и очень женственной реакцией своей суровой тетушки. – Я говорю правду, как ты меня всегда учила делать. Я прямолинейна, как и ты. Это не случайное совпадение, что я – любимая племянница Реджи, а ты, что естественно, его любимая женщина.

– Ты заходишь слишком далеко. Сейчас ты говоришь чушь, – слабо возразила Кэтрин.

– Вовсе нет, я не лгу и не выдаю желаемое за действительное. То, что я собираюсь сказать, не удивит тебя и не станет для тебя неожиданностью. Я советую тебе, дорогая тетя, уложить дядю Реджи на эти простыни. – Она кивнула на кровать. – Здесь вы к обоюдному удовольствию сможете окончательно избавиться от противоречий и разногласий.

Кэтрин не смогла найти подобающий ответ, чтобы поставить Энни на место, – она вообще никакого ответа найти не могла и только беспомощно шевелила губами, силясь выдавить из себя хотя бы какой-нибудь звук. Наконец она сдалась и, поджав губы, с видом оскорбленного достоинства отошла к двери. Она взялась за стеклянную ручку двери и с минуту простояла молча, собираясь с духом и с мыслями. Затем обернулась и строго посмотрела на племянницу, которая беззастенчиво улыбалась. Напускная строгость не помешала легкой улыбке скользнуть по ее губам.

– Я вижу, что общение с этим прохвостом Люсьеном заставило тебя забыть обо всех правилах приличия.

– Осторожно, тетя Кэтрин, ты начинаешь говорить как дядя Реджи, – еще шире улыбнулась Энни. – Я очень люблю его, но он всегда слишком педантичен. Поэтому ты подходишь ему как никто другой. Ты умеешь широко мыслить. Помнишь, как он побледнел, когда при нем произнесли слово «грудь»? Ты же сама издевалась над ним за это.

– Я, знаешь ли, могу спокойно говорить обо всех частях тела и прочих деликатных проблемах, когда они не касаются меня самой! – рассмеялась Кэтрин. – А теперь отправляйся в постель и поспи немного.

Энни охотно послушалась. Она действительно очень устала. Идя к двери, она едва не упомянула о костюмированном бале в Роуздауне, но в последний момент решила, что чем меньше она проявит к нему интереса, тем скорее ее туда повезут. Она не стала говорить Кэтрин о своем предположении, что Люсьен захочет покончить с Боденом именно там. Ей хотелось быть поблизости, когда поднимется занавес и начнется спектакль, даже если ей не дано участвовать в последнем действии. Впрочем, она не отказалась полностью от идеи участвовать в нем…

У двери она обернулась, улыбнулась как можно более ласково и пожелала тете спокойной ночи.

* * *

На следующий день голова у Реджи не прошла. Он поднялся в свое обычное время и даже пытался непринужденно шутить за завтраком, но в десять часов снова лег в кровать. Такое продолжительное недомогание было ему несвойственно, и Энни всерьез встревожилась. Равно как и Кэтрин.

В полдень они обе стояли у его постели и пытались уговорить его послать за доктором.

– Зачем? – говорил он. – У меня просто болит голова. У всех бывают головные боли.

– Жара нет… – Кэтрин в третий раз за последние десять минут прикоснулась к его лбу.

– Вот видишь, Кэтрин. Нет причин беспокоиться.

– А горло? У тебя болит горло?

– Я уже много раз говорил вам, что горло у меня в порядке.

– Но у тебя совсем нет аппетита. Я помню, как ты катал по тарелке яйцо, делая вид, что завтракаешь.

– Да, в этом ты права, – поморщился он при упоминании о еде. – Аппетита действительно нет. Наверное, у меня инфлюэнца, так что не стойте слишком близко. Отправляйтесь к себе и отдохните как следует перед балом у Бувьеров.

– Ты думаешь, что мы уедем и оставим тебя одного больного дома?

– Но ведь вы с Энни здоровы, а Бувьеры обидятся, если вас не будет на балу. Сейчас самый разгар светского сезона, насколько мне известно.

– Я знаю, Реджинальд, – сказала Кэтрин. – Ты забываешь, что я посещаю балы у Мадлен Бувьер уже почти четверть века. Если я пропущу один, она не обидится.

Реджи разволновался. Он был бледен, но на его щеках появились красные чахоточные пятна, на лбу залегла складка недовольства.

– Зато я обижусь. Они очень хорошо приняли Энни, когда она появилась в городе, познакомили ее со всеми нужными людьми. Я не хочу, чтобы они подумали, что англичане – неотесанные грубияны. Если вы не поедете, я сам поеду.

Он отбросил покрывало и сделал попытку подняться. Было видно, что даже легкое движение причиняет ему мучительную головную боль. Кэтрин испугалась.

– Господи, Реджинальд, ляг обратно, несносный ты упрямец! Я отвезу Энни на бал, если это доставит тебе удовольствие. Все, что мне нужно, – это чтобы ты оставался в постели и поправлялся скорее.