Читать книгу - "Мятежное сердце - Эми Фетцер"

«Став его женой, ты сможешь быть с ним так же честна, как он с тобой?» — спросил назойливый внутренний голос.

Микаэла взглянула на терпеливо ожидавшего Рейна, подошла к нему и повернулась спиной.

Он молча расстегнул ей платье.

— Боюсь, мне нечего предложить тебе, кроме халата. Она молча кивнула, и он подумал о тех мгновениях, когда душа Микаэлы готова была покинуть ее тело, вспомнил, как она безжизненно лежала в пыли. Ему хотелось обнять жену, ласкать, пока она не закричит от удовольствия. Но Микаэле нужно сейчас отдохнуть, выспаться. И все-таки Рейн не удержался, притянул ее к себе. Она положила голову ему на грудь, и он провел ладонью по обнаженной спине, почувствовав, как она глубоко вздохнула, а потом обняла его за талию.

— Иди в ванну и спать. — Он поцеловал жену в макушку.

— Это приказ, капитан?

— Да. Раджин, охраняй ее. — Пантера лениво направилась к кровати. — Э нет, ты знаешь куда.

Пантера растянулась на полу у двери. Рейн легонько коснулся губами рта жены, и Микаэла ответила таким же нежным прикосновением губ и языка. Это был интимнейший из поцелуев, когда их тела едва касались друг друга, а сдерживаемый огонь пылал в крови.

— Я должен осмотреть корабль.

Рейн заставил себя выйти, удивляясь, насколько быстро эта женщина способна довести его до безумия. Выбравшись на палубу, он приказал готовиться к отплытию.

Пусть Николас делает свое дело, а он даже близко не подпустит Микаэлу к Англии, пока тот не найдет предателя. Как она будет себя чувствовать в его семье, когда он снова отправится на поиски родного отца? Рейн поморщился. Он должен поскорее покончить с этим.

Час спустя он увидел Кабаи, вышедшего из каюты с охапкой испорченной одежды Микаэлы. Хмурое лицо араба заставило Рейна насторожиться, и он заглянул в открытую дверь. Жену он не видел, слышал только плеск воды.

— Все еще в ванне?

Кабаи беспомощно пожал плечами. Рейн протиснулся мимо него в каюту, захлопнув за собой дверь. Раджин негромко мяукнула, посмотрев сначала на него, потом на свою новую хозяйку. Волосы у Микаэлы были уже вымыты и скреплены заколкой, но она продолжала яростно тереть себя губкой. Подойдя к ванне, Рейн согрел воду, присел на корточки и перехватил руки жены.

— Я еще грязная.

— Нет, ты…

— Да! — Она принялась тереть шею, плечи и скрытую под мыльной пеной грудь.

— Микаэла, ты сотрешь всю кожу.

Она посмотрела на него со стыдом и раскаянием.

— Оно не сойдет, — упавшим голосом сказала она.

— Что не сойдет?

— Пятно.

— Не вижу никакого пятна.

— Оно здесь.

Рейн с болью смотрел на нее, ощущая полную растерянность.

— А если бы оно сошло, тогда что?

— Тогда я смогла бы быть тебе настоящей женой.

— Ты уже моя жена. Ничто этого не изменит.

— Ты достоин лучшей, Рейн.

— Надеюсь, я достоин тебя. — Он поднял ее из воды, завернул в мягкое полотенце и отнес на скамью под иллюминатором. Микаэлу била дрожь, и он начал растирать ей руки и плечи.

— Мы вместе справимся с тем, что тебя гнетет, дорогая. Она коснулась пальцами его намокшей рубашки.

— Глупо, правда? Ничего уже не изменить.

— Осознание своих ошибок — испытание для живущей на земле души.

— Учись в этой жизни, и следующая будет свободна от бремени. Карма. Реинкарнация, — улыбнулась она, заметив его удивление. — Я тоже кое-чему научилась в Индии.

— Облегчи свою душу, Микаэла. Это бремя терзает тебя. С тяжелым вздохом она выскользнула из его объятий, и Рейн кивнул на приготовленный для нее халат. Микаэла быстро закуталась в тяжелый бархат, еще хранивший, казалось, его тепло и запах, и села, повернувшись к иллюминатору, за которым исчезала вдали Англия.

Еще во время венчания Микаэла осознала, что ей больше нельзя прятаться от Рейна, это слишком несправедливо по отношению к нему. Он раскрыл свое прошлое, свою душу, значит, оставалось только одно: вручить ему свое будущее.

— Мы с майором Уинтерсом должны были пожениться, — едва выговорила она.

— Знаю. После твоего исчезновения ходили такие слухи. Микаэла пожала плечами, словно ей было все равно.

— Когда-то я думала, что безумно влюблена в него. Он казался таким красивым и смелым в мундире. Несколько раз мы поцеловались в саду, — пробормотала она, подумав, что те поцелуи нельзя даже сравнивать с поцелуями Рейна. — Нас еще не обручили, когда он явился в мою комнату. Я была шокирована, но больше всего меня потрясло, что он думал, будто я до свадьбы лягу с ним в постель.

Рейн сжал кулаки.

— Я отказалась. Тогда он пытался добиться своего лестью и насмешками. Дескать, мои поцелуи говорят о том, что я хочу его. — Рейн даже на расстоянии почувствовал ее боль и унижение. — Это неправда. Я хотела быть любимой, иметь семью, детей. Но только после того, как получу на это право. Когда я попросила его уйти из комнаты, он меня ударил. От потрясения я в первый момент никак не отреагировала, и он принял это за согласие, а когда я начала сопротивляться, повалил меня… — У нее вырвался сдавленный жалобный звук. — И потом взял то, что должно принадлежать мужу.

Рейн следил за выражением своего лица, пряча бушующую в нем ярость. Он предполагал нечто подобное, но его разум отказывался представить себе Микаэлу, беспомощно сопротивлявшуюся человеку, который хотел всего лишь удовлетворить свою похоть, не заботясь о последствиях.

— А твой дядя?

— Майор Уинтерс первый рассказал ему все, заявил, что я соблазнила его, заманила в свою комнату и отвергла, когда он уже не мог остановиться. — Микаэла склонила голову, и ее слова прозвучали на удивление невинно. — Отказ есть отказ. Неужели это трудно понять? — Она безутешно заплакала.

— Даже глупец понял бы, — ответил Рейн, но она, казалось, его не слышала.

— И знаешь, дядя поверил ему. Он сказал, что я всегда была дикой, что я развязна, неразборчива, и если бы не его строгость, то я превратилась бы в шлюху. Даже синяки не убедили его. Господи, как я ненавидела дядю за это! — Микаэла презрительно сплюнула. — Я была его родственницей, но он поверил своему адъютанту, а не мне. Будь довольна, что Уинтерс еще хочет тебя, сказал он, настаивая, чтобы я вышла замуж за майора. Я отказалась. Тогда он стал угрожать, мол, объявит всем, что я соблазнила Уинтерса, а потом вышвырнет меня на улицу. Я испугалась, не знала, что делать. Никто еще так ужасно со мной не обращался. — Она выглядела покинутой и одинокой. — Я не могла за него выйти, но если у меня не будет мужа, то все мое наследство перейдет к дяде. Я согласилась вести хозяйство в обмен на крышу над головой. Он сдержал обещание, никому не рассказал о случившемся, хотя постоянно напоминал мне, что я недостойная женщина и выбор у меня невелик: либо до конца своих дней жить по его правилам, либо идти со своим недавно приобретенным опытом на улицу. Уин-терс не оставлял попыток соблазнить меня, пока я не проткнула его кинжалом.