Читать книгу - "Любовь и Хоккей - Монти Джей"

что-то о том, что это мой защитный механизм. Я автоматически перехожу в режим стервы, когда чувствую угрозу или уязвимость. В этом есть смысл, так что, думаю, эта мне нравится, - отвечает она.

У Риггс было диагностировано биполярное расстройство I.

Это расстройство настроения. Вы страдаете от тяжелых периодов депрессии и мании. Это не означало, что она была похожа на халка и слетела с катушек. Это просто означало, что, когда она испытывала манию, она находилась в состоянии эйфории. Это была тусовщица. Импульсивная, на вершине мира, дерзкий настрой, который она не могла контролировать. Это была та самая Риггс, которую мы все знали. Гиперсексуальность и невидимая атмосфера, которую она несла.

Но когда она достигла дна, вот тогда-то и воцарилась депрессия. Она могла неделями страдать от приступов мании, а потом в один прекрасный день проснуться на самом дне. Это то, что она никогда не позволяла мне увидеть. Все, что я получила, - это проблески. Сонливость и вялое настроение.

После психотерапевтического обследования и того, как врач поставил ей диагноз, она как будто почувствовала облегчение, узнав, что не сошла с ума. Существовал законный дисбаланс. Была причина, по которой она так себя чувствовала. Возможно, это было лучшее, что можно было сделать из ее инцидента. Она получила ответы.

Количество исследований, которые я провела за месяц, было сумасшедшим. Я читала статьи, опубликованные врачами, блоги людей с биполярным расстройством. Я даже связалась со специалистом, чтобы узнать, что мне нужно знать о том, как поддержать ее в этом.

Самая большая проблема, о которой беспокоилась Риггс, заключалась в том, чтобы на нее не навесили ярлык из-за ее расстройства. Она не хотела быть девушкой с биполярным расстройством. Или девушка, которая пыталась покончить с собой.

Она просто хотела быть Аурелией.

Прошла неделя с тех пор, как мы вернулись из больницы. Мой папа спал на нашем диване в гостиной, а я в данный момент лежала лицом к лицу с Аурелией в своей кровати. Мы обе не спали и просто смотрели друг на друга.

Бинты на ее запястьях торчали из кофты, в которую она была одета, а мое лицо было слегка влажным от слез. Я уже сказала ей, что она не обязана объяснять мне почему. Я просто хотела быть рядом с ней.

Первое, что она сказала мне, когда очнулась в больнице, было то, что ей очень жаль. Она извинилась передо мной. Риггс хотела умереть, и она извинилась передо мной. Если бы это не вызывало неодобрения, я бы ее ударила. Если кто-то и сожалел, так это я. Мне было жаль, что я не заметила, что она нуждалась в помощи.

— Прекрати. Я знаю, о чем ты думаешь. Это была не твоя вина, Салли.

Я пытаюсь улыбнуться, но, вероятно, это так не выглядит.

— Я просто хотела бы сделать для тебя больше. Жаль, что я не могла лучше понять, что происходит.

Она вздыхает, переворачивается на спину и смотрит в потолок. Несколько слезинок скатываются из уголков ее глаз.

— Ты не могла знать. Я скрывала от тебя плохие дни. Дни, когда всего было слишком много. Я сказала тебе, что встречалась с парнем, но на самом деле я просто гуляла по городу. Ты никак не могла меня остановить. Я не хотела, чтобы ты знала.

Я вытираю слезы со щек, шмыгая носом, пытаясь собраться с мыслями.

— Зачем ты это сделала? Что случилось в тот день, что заставило тебя это сделать?

— Я сделала это, потому что всю свою жизнь я была нечувствительна к чувствам и хотела что-то почувствовать.

Я молчу, не желая нарушать ход ее мыслей или прерывать.

— Мои родители никогда не любили меня. Они все еще этого не делают. Меня никогда не обнимал ни один родитель или друг, пока я не встретила тебя. Меня воспитывали няни, которые больше заботились о зарплате, чем о моем благополучии. Я выросла в теплице, Салли.

Она переворачивается на спину, снова поворачиваясь ко мне лицом, из ее глаз капает еще больше слез. Она вытирает их, прежде чем продолжить.

— Все шутят, что я ледяная королева, но правда? Холодно быть ею. Со мной что-то не так. Я не могу впускать людей. Я чувствовала себя такой недостойной тебя и младшего. Всю свою жизнь я чувствовала себя такой недостойной той любви, которую вы двое дарите мне. Я хочу впустить любовь, но чувствую себя такой неспособной сделать это. Я хочу чувствовать.

Я обнимаю ее, притягивая ближе к себе. Я позволяю ей поплакать мне в плечо, она немного смеется.

— Это безумие, что я отчасти рада, что у меня биполярное расстройство? Что есть причина, по которой я так себя чувствую? Это что, безумие?

Я качаю головой, слегка улыбаясь. 

— Нет, это не безумие. Ты победишь это, хорошо? Ты - нечто большее, чем просто беспорядок.

Она поднимает на меня глаза, и я вздыхаю.

— Мы собираемся сделать это вместе, хорошо? - Я произношу каждое слово медленно и уверенно, глядя в ее темно-карие глаза.

Мне все равно, сколько времени это займет и что мне придется сделать, однажды она сама в это поверит. Каждый день я буду напоминать ей, что она достойна любви. Что она способна кого-то любить. Потому что она этого заслуживает.

— Хорошо, маленький лев. Бей или умри.

— Бей или умри.

Все, через что ее родители заставили ее пройти, смешанное с расстройством, заставило ее погрузиться в ядовитый торнадо чувств, которые она не могла контролировать. Врач сказал нам, что в большинстве случаев, подобных ситуации Аурелии, диагноз ставился только после того, как у кого-то случался психический срыв или, к сожалению, он пытался покончить с собой. Поэтому он дал ей номер телефона групповой терапии для людей с такими расстройствами, как у нее.

Мне еще предстояло убедить ее посетить групповое собрание. Она сказала, что не хочет сидеть в кругу и говорить о своих чувствах, как в детском саду. Поэтому мы просто работали над тем, чтобы найти ей психотерапевта, и я думаю, что мы нашли подходящую пару.

Постепенно мы нашли привычный распорядок дня. Ничто и никогда не вернется к тому, что было, потому что теперь все было по-другому. Но мы все находили опору и пытались пройти через это вместе. Я думаю, что моему отцу было труднее всего. Риггс несколько раз говорила ему, что не хочет, чтобы он относился к ней иначе, чем раньше, но ему было тяжело.

Каждый раз, когда он видел ее, он обнимал ее и спрашивал, как у нее дела, по меньшей мере пятьдесят раз. Но она понимала, что это был его способ справиться со всем. Я думаю, втайне она была благодарна ему за такую заботу. Это компенсировало тот факт, что ее родители до сих пор даже не удосужились спросить, все ли с ней в порядке.

Они даже не признали тот факт, что чуть