Читать книгу - "Полураскрытая роза - Лиса Кросс-Смит"

Если Лу временами как бутылочная ракета, то у Соломона характер взрывной, как пятнадцать петард, он человек-фейерверк. Он очень подвижный, как и Лу, постоянно снует то туда, то сюда, на месте не сидит. Винсент устала считать, сколько раз папа, пока рассказывал историю, что-то случайно опрокинул или кого-то нечаянно задел.

Лицо Соломона обрамляют седые волосы и почти белая борода. Он большой поклонник безумных оправ, и сегодня на нем круглые желтые очки, в которых он похож на черепаху. Винсент вдруг наполняет любовь к папе, и она касается рукой его макушки.

– Ну как, есть у тебя сегодня настроение пройтись по музеям? Если нет, ну и ладно. Твоя душа могла истощиться. И тебе надо ее подпитать, иначе наступит эмоциональный голод. – Аврора подходит к дочери и касается ее щеки. Позвякивают браслеты. – Что-то ты теплая. У тебя жар? Может, вернуться в постель?

– У меня есть настроение пройтись по музеям. А теплая я потому, что только что проснулась! И… мама, душу я стараюсь подпитывать все время, – говорит Винсент, садясь рядом с Лу.

Невестка ставит перед ней кружку: кофе со сливками и сахаром, следом за ней подходит Моне с тарелкой теплого печенья и чашей appelstroop для всех. Тео берет печенье и намазывает маслом.

– После завтрака можно пойти в музей Ван Гога, а завтра – в Рейксмюсеум и Городской музей. Сегодня по прогнозу холодно и возможен дождь, – говорит Тео.

Моне начинает рассказывать, что в ее прошлый приезд в Амстердам дождь шел целую неделю, но ей понравилось, она купила новые красные боты и, гуляя с Фенной и Флорентиной, шлепала по лужам.

– Может, Винсент и Лу хотят провести какое-то время вдвоем, чтобы мы не стояли у них над душой? – говорит Ивонн. Волосы у нее такие же белые, как у Ноэми, и она отлично вписывается в интерьер. Она садится рядом с Тео за стол – большой стол-тюльпан из белого мрамора с шестью стульями, который Тео спроектировал много лет назад. Оставшаяся стоять Моне садится на предложенное Соломоном место. Он стоит у нее за спиной, массирует ей плечи.

– Слушайте… понимаю, что все это странно… но, пожалуйста, не надо вести себя странно, – просит Винсент. Она отпивает кофе, кладет ложку appelstroop на печенье, откусывает – все наблюдают за ней. Когда она в последний раз ела? Она откусывает еще и говорит Ивонн и Моне, как ей вкусно. – Если серьезно… я в порядке и могу сегодня идти в музей. Мы с Лу с удовольствием пойдем вместе со всеми. А когда придет время, я сообщу о Лу Киллиану, – заключает Винсент и отпивает еще кофе. Очень вкусно. Кофе и завтрак, приготовленный кем-то для тебя в настоящей квартире? Боже, это потрясающе.

– Мне здесь нравится, – говорит Лу и кладет руку на спинку стула Винсент. – Спасибо еще раз, что приютили. У вас чудесный дом.

– Спасибо. Конечно, разумеется, – говорит Тео.

– Видишь, как мы все рады, – обращается к Лу Моне.

– Еще бы. Мы с удовольствием осыпаем Винни любовью, – говорит Соломон, переходя за спину Винсент, чтобы теперь помассировать ее плечи.

– Фух. Так, с этим решили. Моне, давай, рассказывай, что там, в Лондоне. Мама, расскажи о Риме, – глядя на них, просит Винсент. Лу под столом кладет руку на ее бедро и дважды сжимает.

Всемером одновременно выйти из квартиры оказалось не так трудно, как можно было ожидать, хотя примерно с полдороги Соломону пришлось вернуться за лекарством от диабета, а Тео очень долго искал drie paraplu’s. Три зонта.

Винсент и Лу бродят по музею Ван Гога и, пропадая из поля зрения семьи, соприкасаются руками. Она в свитере Лу. Это ее новая любимая вещь, и она жалеет, что не может оставить ее себе. Они стоят рядом, держа пару наушников, по одному каждому, слушают, как кто-то читает письмо Ван Гога к брату.

Пока Лу на другом конце зала разговаривает с ее папой и Тео, мама подходит и обнимает ее за талию.

– Знаешь, он очаровательный. И очень молодой, – тихо говорит Аврора.

– Мне это известно. Он на полгода старше Колма, – говорит Винсент, глядя прямо перед собой на картину «Цветущие ветки миндаля»: голубое за белым, тот же цвет, что море, небо и свитер Лу.

Аврора сдвигает руку на спину Винсент.

– Знаешь, я думаю, тебе на пользу, что ты здесь. Колм и Олив выросли, и ты можешь снова обрести себя. Я горжусь тем, как ты с этим справляешься. Мне и раньше не приходилось за тебя слишком уж волноваться… многим матерям пришлось волноваться больше, – говорит Аврора.

У Винсент дрожит нижняя губа. Она поворачивает голову и за небольшой группой людей видит Лу рядом с Тео. К ним подходит Моне и обращается к папе. Ивонн на скамейке у стены, сидит в телефоне.

– Горжусь тобой, – повторяет мама, чуть приподнимая подбородок Винсент, чтобы встретиться с ней взглядом. Глаза у Авроры зеленые, как озерная вода. Форма рта у них с матерью одинаковая – такая же была и у бабушки.

Аврора уже давно перестала красить волосы, и сейчас у нее натуральные седые локоны до плеч, заколотые набок двумя черными «невидимками». Сегодня она надела одно из своих любимых платьев – много цветов на эластичном хлопке длиной до колена – и босоножки, которые она перекрасила из надоевшего серебряного в золотой цвет. А еще Аврора всегда позвякивает. Серьги, браслеты. Ее бренчащие колокольчики трутся о спину Винсент.

– Понятно. Спасибо, мама, – говорит Винсент. Она вытирает глаза и шмыгает носом, потом крепко обнимает Аврору.

Винсент переполняла любовь к тому, чье имя она носила, ее поразила экспозиция с яркими «Подсолнухами» и выложенными в ряд инструментами под стеклом. В сувенирном магазине продавался блокнот с цитатой Ван Гога на обложке. Когда Винсент берет его в руки и вслух читает слова, мама стоит рядом.

«Я все больше и больше стараюсь быть собой, относительно мало заботясь о том, одобряют люди или нет».

Аврора зачитывает другую: «Чтобы узнать жизнь, нужно любить много вещей».

– У тебя хорошо получается и то, и другое. Помни об этом. Тебя назвали бы Винсент в любом случае, будь ты мальчиком или девочкой. Я так хотела, – говорит мама и прикладывает руку к животу. Эти слова Аврора говорила ей много раз. Каждый раз, когда Винсент подходит к «Автопортрету» Ван Гога в музее Орсе, ей слышится мамин голос. Но сейчас, когда они стоят вместе в другом музее, эти слова обретают какой-то божественный смысл.

Взяв блокноты, Аврора идет к