Читать книгу - "Сжигая запреты - Елена Тодорова"

– Пожалуйста, давай не будем в этом копаться… Это ведь бесполезно! Я тебе рассказала, и мне стало легче! Это главное!

– А если бы Орос не успел? Если бы эти твари тебя изнасиловали, или покалечили, или… Или…

– Хватит!!!

Он замолкает. Только ненадолго.

И его потемневшие глаза в этот миг – порталы в потусторонний мир. Смотреть страшно, но взгляд отвести невозможно. Дрожь подкрадывается. Но я цепенею и держусь.

Пока Шатохин не задвигает мрачно:

– Я их всех найду, Марин.

Можно ли за мгновение сойти с ума? Мне кажется, что со мной именно так и происходит. Теряю от ужаса рассудок.

И вздрагиваю, конечно. Но это уже после.

– Даня… – голос срывается. Отлепляюсь от него, чтобы посмотреть в лицо и убедиться: не в порыве гнева это говорит. Уверен и непоколебим. – Данечка… Не надо, пожалуйста… Я просто хочу жить дальше! У нас ведь столько хорошего впереди!

Он вдруг замыкается. Ничего не отвечает. Вообще никаких реакций не выказывает.

– Боже, Даня… Поклянись, что ты не станешь их искать… – впиваюсь в его плечи ногтями. Пытаюсь встряхнуть. Безрезультатно, конечно. Ведь это физически невозможно. – Поклянись! – голосом свой страх выдаю.

Он моргает, но все еще как-то непонятно… Не могу сейчас считать, в каком психологическом состоянии находится. Кажется, будто совершенно спокоен. Но разве настрой может смениться так быстро?

– Клянусь, – говорит ровно.

И, привлекая к груди, обнимает. Гладит от затылка до поясницы, пока у меня не замедляется сердцебиение и не выравнивается дыхание.

– Помыть тебя? – снова заглядывает мне в глаза.

Только я внутрь него ворваться отчего-то до сих пор не могу. Он смотрит, но не впускает.

– Да… – на автомате соглашаюсь.

Даня намыливает ладони и принимается скользить ими по моему телу. Взглядом свои же действия прослеживает. Кажется, будто… Сам себя контролирует.

Мне так не нравится. Так мне страшно.

Но я понятия не имею, что делать. Да и силы иссякли.

«Надо подумать…» – приходит, как всегда, вовремя.

Я уже давно уяснила, что спешка ни к чему хорошему не приводит. Нужно дать мозгу отдых и проанализировать все на ясную голову. Я умею глушить тревогу при острой необходимости. А сейчас как раз такая. Поэтому когда Даня укутывает меня в большой банный халат и относит в постель, сразу закрываю глаза.

– Мне надо поспать, – объявляю для полной ясности.

Себе. И ему.

– Спи.

– А ты?

– Вызову клининг. И найду фирму, которая сможет сегодня же заменить стекла и зеркала.

– Хорошо, – соглашаюсь с таким раскладом, не поднимая век. Зевая, поворачиваюсь на бок и подминаю одеяло. – Если мама приедет, попроси, чтобы сварила мне кукурузную кашу.

– С молоком? Или банош? – тихо уточняет Даня.

– С молоком.

– Хорошо. Будет сделано.

И он не обманывает. Даже несмотря на то, что когда я ближе к вечеру просыпаюсь, мамы на даче все еще нет. Никого нет. Но в кухне порядок.

– Зеркала и стекла заменят утром, – сообщает Даня.

И ставит передо мной парующую тарелку.

– Ты сам, что ли? – теряюсь я.

– Да.

– Ничего себе, – со свистом вздыхаю. – Но как?

Ловлю его улыбку, и так хорошо на душе становится, буквально салюты взлетают.

– Да что тут готовить? Вскипятил молоко и засыпал крупу. Сложнее было бы, если бы ты захотела банош. И то… – последняя фраза с нажимом, но почему-то оборванная.

– И то? – повторяю с вопросительными интонациями.

– И то, уверен, что справился бы.

Смеюсь. Пока осторожно. Но все же позволяю себе эту эмоцию.

Даня улыбается шире.

– Ты со мной? Покушаешь? – приглашаю к себе.

– Можно, – соглашается он.

Едим молча. Еще витает какое-то напряжение. Но я бы не назвала его критическим. Отдохнувший и сытый мозг быстро включается в работу. Я понимаю, что решение проблемы, как и всегда, простое – окружить Даню любовью.

Едва справляемся с грязной посудой, скольжу руками вокруг его торса.

– Спасибо за заботу и вкусноту.

– Пожалуйста, – выдыхает он.

Моргает. И, наконец, стальной щит спадает. Я мгновенно загораюсь, потому что сейчас в его глазах отражается все, что я так обожаю, и что так боялась потерять: восхищение, похоть, смущение, голод, любовь.

Мой Бог.

– Хочешь меня?

Ответ читаю раньше, чем он выдыхает:

– Хочу.

42

Она важна. Больше, чем я сам для себя.

© Даниил Шатохин

Только Маринка Чарушина, прикончив тарелку молочной каши, может тут же вырядиться в БДСМ-срамоту. Черный корсет обхватывает ее тонкую талию и взбивает вверх сиськи. Из-под черной сетки выпирают соски и просвечивается писюха. Ремни с блестящими металлическими шипами аппетитно перетягивают бедра и задницу. Смотрю на нее, пока она для лучшей демонстрации бесстыдно передо мной вращается, и реально обо всем на свете забываю.

– Ну как? Тебе нравится, Дань? – ухитряется спросить, будто сама не видит, как действует эта ее порочная красота.

– Можно и без этого, Марин, – сиплю я.

Возвращаюсь в то время, когда она, под предлогом выполнения своего плана, едва ли не каждый день мне такие провокационные испытания устраивала, и понимаю, что сейчас мне нужна эта передышка. Мне давно пора отключить голову. Иначе я попросту двинусь.

Маринке, должно быть, тоже. Потому как она улыбается и врубает свою любимую попсовую музыку.

– В какую сказку будем играть сегодня? – подначивает, вглядываясь в мое лицо с очевидной надеждой.

Да, ей требуется перерыв. Она хочет вернуться туда, где для нас все было легко, и никаких проблем, кроме надуманных, не существовало.

– Пункт третий: Динь-Динь в стране чудес, – озвучиваю это и сам перестраиваюсь.

– Тик-так, Дань-Дань, – выдыхает сладко. – Наденем на тебя тоже костюм, ладно?

Только когда подходит ко мне, замечаю, что в руках сжимает дополнительные ремни. С некоторой оторопью позволяю защелкнуть кожаные браслеты на запястьях и стянуть грудь портупеей.

– Ты такой секси, Данечка… Просто пожар, – шепчет моя красивая. Сверкая глазюками, проходится ладонями по голой коже. Опаляет, словно крапивой. Но, сука, это так приятно сейчас. Нуждаюсь в каждом миллиметре ожога. Особенно когда Маринка обхватывает и умело передергивает вздыбленный, зашкаливающий похотью член. – Я обожаю тебя… Люблю… Люблю… Одного… – выдает сбивчиво.

Я и вовсе ни хрена сказать не способен.

Слегка наклоняюсь, быстро облизываю губы, прикусываю и,