Читать книгу - "Невеста против - Лика Вансловович"

— Довольно россказней! Мы теряем время! Я обязательно выслушаю вас, мисье, но после… — награждаю его тяжелым взглядом и позволяю следовать за мной.

Я вытрясу душу из этого труса и узнаю все, что ему известно, и только после этого отпущу! Знать бы еще …зачем мне это? Какое мне дело до судьбы этой девчонки? Почему мне так важно узнать больше и докопаться до истины? На самом деле я знаю, в чем дело, но не желаю признавать этого! Увы, но я все еще помню каждый раз, когда отвергал грязные сплетни о своей жене и верил ее словам. Каждый гребанный раз, когда мне пытались раскрыть глаза, я предпочитал наступить на собственную гордость и доверять любимой женщине. А потом она превратила меня в посмешище, и все, сказанное о ней прежде, оказалось правдой!

С такой же легкостью, с какой когда-то я отринул правду об истинной сущности Амалии, я принял за чистую монету все, что говорили о Риане… и, кажется, в очередной раз ошибся…

Супруга снова напомнила о себе скверным заливистым смехом. Ее рука, как и прежде, доверчиво покоилась в моей, а веселые, искрящиеся задором глаза смотрели на меня неотрывно.

«Ты ведь любишь меня, Олли, не правда ли? Скажи, что любишь, и я буду знать, что я самая счастливая женщина на свете!» — ласково просит она, вдруг становясь серьезной и чуточку взволнованной.

«Люблю!» — не слишком многословно отзываюсь в ответ, но она и без этого знает, как сильно я околдован и порабощен ею.

Она касается ладонью моей щеки, встает на носочки и тянется к моим губам. Я склоняюсь к ее лицу, мне не терпится почувствовать ее вкус, сжать тонкий стан и притянуть к себе настолько близко, насколько это вообще возможно.

«Какое убожество!» — восхищенно говорит Амалия мне в губы и с упоением смеется, еще громче и задорнее.

«Может, полюбишь кого-нибудь еще?» — сумасшедший смех эхом отзывается в мыслях, но яд не проникает так глубоко, как прежде…

«Как жаль, что ты мертва! Клянусь, что смог бы задушить тебя, утопить или пристрелить, все также любя и обожая, дорогая! Но… даже смерть ты предпочла принять из рук другого…»

Я освобождаюсь от темных мыслей, лишь завидев дверь собственных покоев, хватаюсь за ручку и оборачиваюсь:

— Я рассчитываю на вас, мисье Робер! — строго напоминаю ему перед тем, как войти в спальню.

Риана по-прежнему была в постели, она снова пыталась подавить приступ кашля, лицо ее было бледно, а губы казались синими, она тяжело и часто дышала и жмурилась от боли. Эрик сидел с краю — держал ее ладонь в своих руках. Я с трудом подавил желание вырвать племяннику руки и вышвырнуть его за дверь: он не делает ничего предосудительного, а графиня Богданова вовсе не моя собственность!

Робер тут же поспешил к пациентке. Стоило доктору приблизиться, и несколько растерянное и затуманенное недомоганием выражение лица девушки изменилось. Страх и гнев, отчаяние и нежелание сдаваться отчетливо читались в ее глазах. Я следил взглядом за графиней и поведением лекаря, наблюдал за его лицом, за каждым движением и сказанным словом. Отчего-то мне казалось, что есть еще что-то, чего Робер пока не решился мне сказать и до чего я непременно докопаюсь!

— Не прикасайтесь ко мне, мисье Робер! — хрипло произнесла Риана, крепче — прижимая к груди одеяло.

— Графиня, прошу Вас! Я никогда не желал вам зла! Я хочу лишь помочь! — печально ответил доктор.

— Нет! — качая головой, твердила Риана.

— Черт возьми, Оливер! Почему ты не привел кого-нибудь еще, вместо этого…? — решился высказаться дорогой племянничек.

— Потому что прямо сейчас у нас нет на это времени и потому что никто не посмеет навредить графине в моем доме! Разве ты еще не знаешь, что со мной лучше иметь дружбу, чем быть врагами, Эрик? Думаю, господин Робер ни за что не стал бы рисковать собственной карьерой или свободой! Он производит впечатление разумного человека, в отличие от тебя! — внешне я совершенно спокоен, но внутри меня бушует неукротимая стихия, грозящая вот-вот вырваться на волю. Но я лишь отворачиваюсь от него и приближаюсь к собственной постели.

— Вы должны взять себя в руки, Риана, иначе я лично буду присутствовать при вашем осмотре и заставлю вас подчиниться! — угрожающе произношу, глядя в глаза девчонки и находя таки в них необходимый мне отклик.

— Прекрати запугивать ее! — предупреждающе произнес племянник.

Я смотрю на Эрика и ощущаю в нем тот же огонь ярости, что и в себе. Я улыбаюсь ему и отворачиваюсь.

— Пожалуй, я все же оставлю вас, графиня! Полагаю, что вы найдете в себе храбрость, чтобы довериться моему слову! Я хочу попросить вашего покорного слугу и, очевидно, сердечного поклонника привезти сюда княгиню Алису Николаевну Строгонову, кажется, ее зовут именно так, — надеюсь, это придаст вам сил и душевного равновесия?!

В глазах девушки отразилась целая гамма чувств. Она перевела растерянный взгляд на моего племянника.

— Алиса будет под моим присмотром, графиня, ей будет лучше рядом с Вами! — тут же отозвался Эрик.

Я закатил глаза, радуясь, однако, что он в кои-то веки сделал все правильно. Мы оставили ее наедине с лекарем и двумя горничными. Без слов спустились на первый этаж, каждый из нас вооружился шпагой. Мы вышли во двор, обогнули конюшню, я распахнул ворота пустого загона для лошадей, а племянничек тут же принялся избавляться от верхней одежды. Я тоже сбросил с плеч тяжелую шинель и обнажил оружие.

Мы смотрели друг на друга, плавно ступая по мягкому снегу, шпага для меня все равно, что продолжение руки. Я не военный человек, хотя много в этом смыслю и блестяще обучен ремеслу своего деда, но судьба распорядилась со мной иначе, и я был должен стать тем, кем являюсь теперь.

— Я уступаю тебе право начать поединок, — великодушно заявил я, улыбаясь в серьезные глаза противника.

Стоило только вдохнуть морозный воздух и почувствовать вес любимого оружия, как во мне появились силы и предвкушение долгожданного боя, так напоминающее голод хищника, повстречавшего наконец свою добычу. Я не собирался спускать ему дерзость — щенку следует знать свое место!

Впрочем, ревность Эрика вызывала в нем настоящую, ничем не замутненную ярость — его глаза все еще пылали праведным гневом. Эта схватка нужна была нам обоим: мы оба жаждали крови и боли.

Он с боевым рыком ринулся в атаку, но я умело ушел от удара, сталь скрестилась, металл зазвенел особой музыкой, такой знакомой и приятной для моих ушей. Кажется, я совсем не чувствовал усталости: каждый выпад давался легко, каждый удар быстрее предыдущего, рукоять стала горячей, спина взмокла от пота, а на губах снова появилась улыбка. Я чувствовал победу, хотя, должен признаться, что племянник заметно улучшил свою технику! Но ему пока не хватало опыта, он еще не был способен так умело обманывать противника и, уходя от атаки, загонять жертву в ловушку. Но он, как и я, упивался боем. Хотя его дыхание сбилось, а реакция заметно ухудшилась, блеск в глазах, упрямство и запал, определенно, вызывали мое одобрение — я чувствовал в этом юнце родную кровь.