Читать книгу - "Фортуна - женщина - Уинстон Грэхем"

Наши отношения с самого начала были обречены на неудачу — моей вины здесь ровно столько же, сколько твоей. Я виню себя в том, что это вообще началось. Да, знаю: были моменты… не отрицаю… но они не могут компенсировать всего остального — во всяком случае, для меня. Все случившееся за два последних дня подтверждает это.

Если в твоем сердце сохранилась хоть искра дружбы, умоляю: не следуй за мной и не пиши мне.

Прости.

Леони”.

Я вернул письмо полковнику.

— Она хорошо владеет английским.

— Как многие голландцы. Но, возможно, она вовсе и не голландка.

— У вас есть основания сомневаться?

— Мы получили грубое описание женщины, которая посетила вашего брата незадолго до его гибели. Э… вот: ”Начала говорить по-французски, но затем перешла на английский. Ей примерно двадцать четыре — двадцать пять лет. Волосы светлые. Короткая стрижка. Серо-зеленые глаза с оттенком коричневого. Сумочка через плечо. Пальто английского или американского покроя. Хрупкое телосложение, рост приблизительно пять футов шесть или семь дюймов. Доктор Тернер был занят, и она выразила желание подождать. Я так и не знаю, увиделись ли они: меня отвлекли вновь прибывшие”. Вот и все. Это дает нам кое-что, но и не так уж много. Мы даже не знаем, та ли это женщина.

— А как насчет той, другой, которая видела, как он бросился в канал?

Полковник Пауэлл провел пальцем по жесткой щеке.

— Гермина Маас? Женщина легкого поведения. Но, как представляется, нет оснований сомневаться в правдивости ее слов.

— Если только ей было нечего скрывать.

— Например?

Я отошел к окну и выглянул наружу. Отсюда было прекрасно видно всех, кто входил и выходил из здания Лондонского Совета графства.

Пауэлл произнес:

— Ваш брат не подвергся ограблению. На теле не оказалось следов насилия, если не считать царапины на руке и синяка на лбу, которые, скорее всего, явились следствием падения. Голландский врач утверждает, что удар был слишком слаб, чтобы вызвать потерю сознания.

— Как могло случиться, что тело три часа находилось в воде, если эта женщина видела, как он прыгнул в воду?

— Скорее всего, она наблюдала за этим из окна, а когда выбежала на улицу, он уже исчез под водой. Как только она сообщила в полицию, начались поиски.

— А человек, с которым Гревил познакомился на Яве и который вместе с ним прилетел в Голландию, — кто-нибудь из членов экипажа не мог бы его описать?

— Одна стюардесса сообщила нам кое-какие приметы, от которых можно было бы оттолкнуться, но они страдают не слишком высокой точностью.

— Очевидно, есть и другие источники?

— Вовсе не очевидно. Между нами — мы и сами заинтересованы в том, чтобы разыскать Бекингема. Если, конечно, это тот самый человек. После войны некто Бекингем два или три раза оказывался замешанным в махинациях на Ближнем и Дальнем Востоке. Впервые он попал в поле нашего зрения, когда занимался переправкой иммигрантов-евреев в Палестину. Он приковал наше внимание потому, что скрылся с деньгами иммигрантов. Потом он погрел руки на заварушке в Каире и, наконец, сведения о нем поступили из Бангкока. Скорее всего, он отдает себе отчет в том, что, если он объявится, слишком многие пожелают побеседовать с ним — и не только о гибели доктора Тернера. Вот почему он избегает наших сетей.

— Он англичанин?

— Неизвестно. Путешествует с английским паспортом. Беда в том, что все его махинации имели место не на нашей территории. Мы располагаем одним достоверным описанием, но от него не очень-то много проку — если учесть, что он затерялся в Европе, как иголка в стоге сена.

Напротив, в больнице Святого Томаса, затопили печи.

— В воскресенье, — сказал я, — еду в Голландию. Вы не могли бы подсказать, к кому мне там обратиться?

Спиной я чувствовал на себе изучающий взгляд полковника Пауэлла.

— У вас есть какие-нибудь особые причины ехать именно сейчас, мистер Тернер?

Я повернулся к нему.

— Думаю, да.

Полковник встал и повертел между пальцами карандаш.

— Следствие в Голландии еще не закончено. Ваши голландские друзья делают все возможное, и мы оказываем им всестороннюю помощь. Если позволите дать вам совет — или хотя бы высказать мнение, — мне кажется, на данном этапе ваше вмешательство было бы преждевременным. Возможно, позднее вам и имело бы смысл отправиться туда и переговорить с Толеном…

— ”Позднее” может быть поздно. Мое пребывание в Европе ограничено во времени. В любом случае мне необходимо знать, что конкретно делается.

Полковник слегка нахмурился.

— Их выводы на данный момент ничем не отличаются от наших. Все говорит за то, что ваш брат покончил с собой из-за несчастной любви.

Я вернулся за стол.

— Все — кроме характера самого Гревила. Полагаю, я хорошо его знал. Может быть, даже лучше, чем кто бы то ни было. Я должен убедиться.

— Конечно, я никогда не встречался с доктором Тернером лично, но, судя по тому, что мне говорили, он был импульсивным человеком, не правда ли? Человеком, у которого душевный подъем мог смениться депрессией. Склонным принимать скоропалительные, весьма неожиданные решения.

У меня пересохло в горле.

— Например?

— Ну, например, если молодой перспективный физик, находящийся в первых рядах отечественной науки, вдруг бросает свою работу и вступает в действующую армию…

— Возможно, он догадался, к чему ведут его исследования — к созданию атомной бомбы, — и не захотел принимать в этом участия.

— Жест красивый, но бесполезный. Отказаться от карьеры…

— Это как раз и характеризует его как здравомыслящего человека.

Пауэлл понял мое раздражение.

— Разумеется, это вопрос мировоззрения. И тем не менее факт самопожертвования в духе Дон Кихота остается. Нельзя исключить, что человек, из принципа пожертвовавший карьерой, мог по другому случаю пожертвовать и самой жизнью.

В это время вошел секретарь с бумагами — маленький, толстенький человечек, у которого прямо на лице было написано: случись с ним что-нибудь — человечество ровным счетом ничего не потеряет. После его ухода мы некоторое время молчали, так как чувствовали, что оказались в тупике. Наконец я примирительным тоном произнес:

— Ваше последнее сообщение только укрепило мою решимость увидеть все собственными глазами.

— Вы имеете в виду то, что я рассказал о Бекингеме?

— Да.

Пауэлл перелистал бумаги.

— Хорошо. Сэр Дерек просил оказать вам всевозможное содействие. Итак, вы хотите ехать в Голландию?