Читать книгу - "Наследница из Гайд-парка - Жаклин Нейвин"

На Мэй это произвело впечатление. Только сейчас она поняла, что больше всего любила в этом человеке его уверенность, его твердое знание, чего он хочет. Этот человек был скромным, но в нем чувствовалась сила. У него было то, что многие мужчины только изображают. И ему нравилась его жизнь.

Вместе с тем в его словах угадывалась горечь. Она теперь знала отчего.

– А та маленькая девочка? – мягко спросила Мэй.

Роберт лукаво улыбнулся:

– Конечно, я чувствовал себя ответственным за эту девочку. Ее зовут Энн Несбит.

Он тяжело вздохнул, и Мэй захотелось подойти к нему, чтобы дотронуться до него и утешить. Но она не могла сдвинуться с места.

– Когда все успокоилось, я перебрался в Лондон. Это было выгоднее с финансовой стороны. Но еще я хотел узнать, что случилось с этой девочкой. Меня мучила мысль, что если бы я действовал проворнее, она бы не пострадала.

– О, Роберт...

– Как выяснилось, она оправилась, хотя на всю жизнь осталась калекой. Сейчас она уже выросла. Ей семнадцать лет, и она помолвлена.

– С хорошим человеком? – Она была убеждена, что он это проверил.

Роберт кивнул:

– По любви. Она счастлива.

Он неловко качнулся под ее пристальным взглядом. Он не был вполне спокоен за судьбу Энн Несбит, но хотел, чтобы Мэй этого не знала.

– А ты? – спросила она. – Ты нашел покой?

– А я... ну, я нашел тебя. – Он остановил глаза на ней, они были полны нежности. – К счастью, созданный мной образ соответствовал тому, что ты искала. Ты хотела иметь дело с каким-нибудь простым человеком из низшего класса, достаточно интеллигентным, но без претензий на большее. Я был тем, кто требуется земной и очень чувственной вдове.

– Поначалу да, – ответила Мэй.

– Теперь я уже не соответствую этому определению. Ты уже знаешь, что я совсем не простой человек.

– И теперь из-за меня ты в опасности и можешь быть разоблаченным.

– О нет, дорогая Мэй, это из-за меня. Это я появился на балу. Мне надоела шкура, которую я натянул на себя. Я захотел поговорить с твоими друзьями, посмотреть на тебя на балу, когда ты в полном блеске. Я раньше говорил тебе, что мы должны довольствоваться скрытной жизнью тайных возлюбленных, но я больше этого не могу. Я хочу тебя всю и потому должен признать, что это я подверг тебя опасности.

Он пожал плечами, виновато глядя на нее. Этот взгляд казался странным для мужчины столь преклонных лет.

– Я забыл первое и главное правило для тех, кто скрывается, – делай так, чтобы на тебя никто не посмотрел. Но если я стал тебя сопровождать, как я мог не привлечь внимания? Я недооценил того, с каким интересом к тебе относится Шарбонно – и как он заинтересуется мной. Мне не следовало этого допускать.

– Но это ты сделал ради меня.

– Ты думаешь обо мне слишком хорошо. Я сделал это потому, что был ревнив.

Он рассмеялся, видя, какой довольной она стала от этих слов. Этот смех снял напряжение с них обоих. Роберт шагнул к ней и взял ее лицо в ладони – большие и покрытые мозолями, как у всех трудовых людей.

– Я попал в это положение по собственной вине. – Раздумывая, он помолчал. – Но я сам хотел этого. Возможно, я уже готов встретить судьбу.

– Но я не готова! – выкрикнула она.

– Не бойся, – мягко произнес он.

Она отпрянула:

– Как это похоже на мужчин! Ты думаешь, я перестану бояться только потому, что ты велел мне это? Словно ничто не способно разлучить нас, если ты не захочешь.

Роберт был озадачен.

– Мэй?

– Люди, которые хотели убить тебя, уже исчезли, но тебя до сих пор считают предателем, и если ты объявишься, тебя в этом немедленно обвинят. Ведь все уверены, что это ты совершил преступление против ребенка и являешься опасным убийцей. Любой, кто тебя разоблачит, может убить тебя, даже не обращаясь в суд, и будет считаться героем.

Отчаяние в ее голосе слышалось все отчетливее. В конце концов она почувствовала себя совсем плохо.

– Мэй, успокойся.

– Я сердита, Роберт. Подумай, что уже случилось. Но это не самое худшее. О, Роберт, я боюсь! Мне так страшно!

Она никогда не выходила из себя, даже когда речь шла о ее собственной жизни, когда она была новобрачной и перед ней стоял пьяный муж со сжатыми кулаками и с искаженным яростью лицом, в котором не было ни следа прежней любви. Это было много ужаснее Мэтью, даже в худшие его минуты.

Мэтью. Ее секрет.

Да, у нее тоже была тщательно скрываемая тайна.

Он почувствовал, что у нее сменилось настроение, и снова попытался до нее дотронуться. Но она не была готова к этому прикосновению и поспешно убрала руку.

– Я могу потерять тебя, – выпалила она. Повернувшись к нему, она подняла вверх палец: – И не говори мне, что ничего страшного не будет, своим уверенным тоном, которым ты всегда пытаешься меля успокоить. Мне не надо снисходительности. Я знаю, что рискую лишиться тебя, Маркус Робертс.

Его словно ударили по лицу. Маркус Робертс – это было его имя. Потом он улыбнулся, печально и сдержанно. Как это ни было трудно, он признал, что она права. Тогда она подошла к нему и горячо обняла. Роберт поцеловал ее, и они так и застыли обнявшись. Роман чувствовал жалость к себе. Однажды поздно ночью в библиотеке он стал раздумывать, как все запутано.

Грейс ненавидит Тристу. Она не любит и Джейсона, и это странно. Она была непреклонной, и Роман не мог понять почему.

Эндрю тоже его до сих пор чурается. Переезд в Уайтторн ничуть не изменил их отношений.

Триста... Ну а Триста напряжена и напугана, и он не знает, как себя с ней вести. Она к тому же на удивление тепло встретила Джейсона...

Когда они с Джейсоном шли по дорожке и разговаривали, она попалась навстречу и очень непринужденно вступила в разговор, начав делиться с Джейсоном своими горестями. О Боже, он уже ревнует к Джейсону!

Это ему она должна была сообщить о своих невзгодах, чтобы ее успокоил ее собственный муж. Но ему пришлось утешать Грейс. Все получилось очень странно.

И этот мальчик. От него Роберт приходил в отчаяние. Будет ли когда-нибудь его сын относиться к нему лучше? Почему он так враждебен?

Роман потушил лампу, которую нес в руке, и стал подниматься по лестнице. На самом верху он остановился. Всей душой он стремился в комнату хозяйки дома. Он хотел Тристу.

Однако в нем заговорила гордость. Какая это вредная вещь – гордость, подумал Роман, поворачивая налево. И зачем он вообще приехал в фамильный дом? Чтобы поправить положение дел. Но здесь все стало только хуже.