Читать книгу - "Лорд зверей - Джульетта Кросс"

пока я не увидела его сама и не услышала, что именно он хочет со мной делать. Он мечтал, что наши дети унаследуют мои силы, а я стану его оружием, чтобы вернуть Лумерию светлым.

— Нет, — прошипела я, дрожа от страха и ярости. — Я не буду убивать для тебя.

— Знаешь, я думал отдать тебя на потеху стражам — по очереди, пока не утихнет твоя спесь, — он провёл по мне голодным взглядом, — но они к тебе даже прикоснуться не захотели. Пришлось доплатить Селуину мешок монет, чтобы он сам тебя выследил и притащил. Все боятся, что ты прибьёшь их своей магией.

Я молчала, глядя на него с ненавистью, от которой жгло душу.

— Терпение моё кончилось, — он откинулся, ледяные глаза сузились. — Вместо того чтобы тратить время на пытки, я — как честный лорд — предложу тебе выбор. Первый вариант: ты живёшь во дворце в довольстве и роскоши — в обмен на беспрекословное послушание любой моей команде. — Он подался вперёд, улыбка стала угрожающей. — Или ты сгоришь на костре.

— Я не стану убивать по твоему приказу, — повторила я ровно, хоть голос и дрогнул.

— Тогда умрёшь. Мне ни к чему ядовитая ведьма, которая не служит. Тем более перепачканная тёмным. — Он фыркнул. — Ещё и «зверо-фейри».

Он резко поднялся; я дёрнулась — решила, ударит. Он рассмеялся моему страху.

— По всему городу твоё имя проклинают. «Светлая шлюха», что предпочла врага собственному лорду.

Я сглотнула.

— Да-да. Уже на каждом углу шепчутся, как принцесса Джессамин Гленмир бежала в Пограничье вместо брака по воле отца, как поселилась среди кланов зверо-фейри и трахается с их королём — как последняя потаскуха. — Он пригладил серебряную вышивку на тунике. — Даже сбежав из дворца, ты далеко не уйдёшь: горожане забросают камнями за предательство своих.

— Я никого не предавала. Кроме тебя.

Он подошёл и сжал мой подбородок в стальных пальцах, задрав голову до боли.

— И за это ты станешь моей ведьмой — чтобы повиноваться. Или умрёшь.

Ухмылка стала шире, взгляд потемнел. На миг я почти ожидала увидеть чёрные полосы в его глазах — как у того дриада или у Селестоса. Но нет: зло в нём было только его собственное.

— Ты выставила меня посмешищем, сука. — Он сдавил сильнее. — Радуйся, что вообще даю выбор.

— Как и король Голлайя тебя выставил, да? Потому ты так мечтаешь его убить?

Он ударил тыльной стороной протеза. Щёку обожгло, дыхание сбилось.

— У тебя час на раздумья, — процедил он. — Миледи.

У двери он остановился рядом с Селуином и вторым стражем:

— С поста не сходить ни под каким предлогом. Дверь держать на замке, никого не впускать. И учтите: если дадите ей задействовать магию — станете трупами раньше, чем вас найдут.

— Так точно, милорд, — отозвался Селуин. Я узнала голос: он шептал мне в ухо в тундре перед тем, как я отключилась.

Они вышли; щёлкнул тяжёлый замок.

Мысли тут же рванули к Редвиру и нашим — в тундре. Он, должно быть, сходит с ума. Лишь бы не подумал, будто я ушла сама — что сбежала после ужина из-за тех слов за столом. Он должен знать, что значит для меня. Я бы его не оставила.

Я дёргалась, пробуя путы — тщетно: мне обмотали запястья по нескольку раз и привязали к ножкам. Не освободиться. То же — на щиколотках. Я уронила голову, уставилась на красные цветы по вырезу платья — того самого, что Сорка шила специально для меня. Первая слеза скатилась сама.

Понимая, что впереди у меня только смерть, я молила, чтобы с Мишкой было всё в порядке. И чтобы Редвир знал: я не ушла бы, не сказав ему. Я не ушла бы вовсе. Впервые я молилась тёмному богу — Виксу, которого зверо-фейри чтут превыше прочих. Вдруг Викс услышит — и отведёт меня от ведьминого костра.

***

Меня везут в овощной телеге, босую, в платье, что сшила для меня Сорка. Полагаю, Гаэл специально велел не переодевать — чтобы город видел на мне одежду тёмных фейри, среди которых я жила, и счёл меня предательницей. А мне было легче: со мной оставалась частица единственного дома, что у меня когда-либо был, — подарок от единственной семьи, которую я знала.

Две ломовые лошади тащат телегу с холма, от дворца лорда Гаэла, к городской площади. Сам он едет верхом на своём пелласийском жеребце; его стража — впереди и сзади. Рыжеволосого я узнаю: тот самый, что зачитывал обвинение в Хелламире. Видимо, сегодня говорить будет он же — обо мне.

Замечаю: вся стража — лунные фейри, крылья разного окраса, по родовым линиям, а вот толпа, что орёт по обочинам, в основном древесные фейри. Несколько лунных аристократов смотрят из экипажей и с коней, позади бешеной черни.

— Предательница! — орёт мужчина.

— Шлюха! — визжит другой.

— Сжечь ведьму!

Кто-то бросает в меня гнилой овощ — попадает в грудь. Я вздрагиваю, когда следующий бьёт в висок, ещё один шлёпается в шею и сползает. Куски мерзкой гнили липнут к коже и волосам; толпа швыряет ещё и ещё.

Я держу взгляд прямо, хотя он плывёт от непролитых слёз. Я моргаю — не дам им увидеть мою боль. Впереди вырастает каменный помост в центре площади. Слишком похож на тот, что в Хелламире, где мы спасли лунную провидицу Аэлвин.

Колёса стучат: с грязи — на булыжник площади. Мевия — зажиточный город: лавки, пекарни, мясные — ряд за рядом, все на засове. Меж цивилизованными фасадами и визжащей толпой, требующей моей смерти, — тошнотворный контраст.

Когда мы приближаемся к помосту, на котором уже готов для меня костёр, на меня накатывает волна покоя. Будто это случается не со мной, а с кем-то другим. Тело расслаблено, ум тих — Селуин мягко снимает меня с телеги и, словно во сне, ведёт по ступеням.

Я не рвусь и не дерусь. Иду на свою участь с поднятой головой. На последней ступени отстраняюсь от Селуина и сама вступаю на костёр, разворачиваюсь к вопящей толпе. Обхватываю спиной столб, прежде чем Селуин привязывает к нему мои и без того связанные руки. Он замирает, нахмурившись, — и я говорю:

— Я прощаю тебя, Селуин. Ты лишь исполняешь приказ.

Он дёргается, гримаса смягчается — то ли стыд, то ли раскаяние. Потом отворачивается и шагает к краю помоста, где толпа всё ещё изрыгает ругань. Гаэл спешивается и поднимается. Чернь расступается. Он вскидывает руку — здоровую — и шум стихает. Но говорит не он, а рыжеволосый стражник.

— Благие