Читать книгу - "Хозяйка города Роз - Юлия Гойгель"

— Марек, может «Скорую»? — прошу я. — Она совсем не шевелится.

— Дыхание ровное, пульс чуть прибавил, — произносит тот. — Она спит, Артур. Организм растратил все силы. Нужно дать ему немного времени восстановиться. Подержи.

Вновь увеличивает температуру воды и растирает тело. Отводит с лица мокрые волосы, чтобы не мешали.

— Что за чёрт? — тихо матерится, касаясь пальцами левого запястья. Элина замазка смылась и даже в неярком свете душевой просматривается пожелтевший синяк. — Комаров уже совсем с катушек слетел? И когда успел? Она, что тогда ночью одна к нему ходила?

— Ходила, — подтверждаю догадку друга. — Но это не он. Это я. Тоже в ту ночь.

— Я же тебя предупреждал: не лезь к ней! — Марек взбешён. Если бы Эля не была у меня на руках, лучший друг заехал бы мне кулаком. И не раз. — Что ты ей ещё наговорил!

— Я заезжал к ней в понедельник. Хотел свозить к врачу в столицу. Но она отказалась и разговора не получилось, — что именно я сказал Эле Марку лучше не знать.

— Тур, возвращайся домой, — цедит мужчина. — Когда она придёт в себя, я тебе наберу. А сейчас уходи.

— Ты трах… с ней спишь, я понимаю, — цежу в ответ. — Но она мне далеко не безразлична. В конце — концов, она — мать моего сына.

— Твоё внимание идёт ей на пользу. Заметно, — рявкает Марк. — Что тебе от неё нужно? Не наигрался? Ещё захотелось?

— Я не играл! И никуда не пойду! А ты не её муж, чтобы мне указывать, — зло бросаю в ответ. — Если она так нужна тебе, какого хрена ты её с Костей делишь? Женился бы, как порядочный…

Глава 36. Ближний

Договорить не успеваю. Эля шевелится в моих руках, пытается открыть глаза, но тут же зажмуривается, словно одно простое движение причиняет ей боль.

— Нужно линзы из глаз вынуть, — предлагает Марек.

— Ты сможешь? — уточняю я.

— Никогда не пробовал, но, что делать, примерно знаю. Постой вот так. Сейчас попытаемся.

Не с первого раза, но у него получается. Эля вновь закрывает глаза, но мы оба замечаем, как сильно они воспалены.

— Когда выйдем из душа, сразу закапаем, — произносит Марк. — А пока немного умоем.

Он берёт бутылку с её гелем. Влажный воздух наполняется ароматом вишни. Сначала друг промывает её волосы шампунем, затем выдавливает на ладони гель и скользит по её телу. Доходит до трусиков и нерешительно замирает.

— Снимай, — подсказываю я. — Всё равно они мокрые. Её же нужно будет вытереть.

Немного поколебавшись, снимает. Я отвожу взгляд, когда его рука проникает между её бёдер, промывая и там. Я бы тоже не отказался. Но свои услуги благоразумно не предлагаю.

Марек делает воду ещё горячее и моется сам. Затем уходит за полотенцами. Возвращается уже сухим и с большой махровой простынью для Эли. Передав ему девушку, чувствую пустоту. Мне приятна её тяжесть, я готов не один час держать её на своих руках. Но это, кроме меня, вряд ли кому-то ещё интересно.

Моюсь сам, затем разбираю и отжимаю сброшенную в кучу одежду. Платье Элины так и оставляю на полу душевой. Всё равно выбрасывать. А нам завтра нужно будет во что-то одеться. Развешиваю рубашки и брюки, чтобы просохли. Вытираюсь чистым полотенцем, второе оборачиваю вокруг бёдер и захожу в спальню. Марк уже вытер Элю и нашёл в шкафу одну из её рубашек.

— Поможешь? — обращается ко мне.

Я вновь приподнимаю девушку, пока друг надевает на неё рубашку. Просушиваю её волосы полотенцем и забираюсь вместе с ней под одеяло, крепко прижимая к своему телу. И, чёрт меня побери, но я впервые не хочу, чтобы Марек возвращался. Вот как его переместить на другой конец города силой собственных мыслей?

Не срабатывает. Хотя очень стараюсь. Друг возвращается. Регулирует яркость прикроватного бра и что-то держит в руках.

— Оттяни нижнее веко, — говорит мне. — Я закапаю Эле глаза. Завтра нужно купить другие капли. Эти уже не справляются.

После процедуры Добровольский тоже ложится в кровать и пытается прижать девушку к себе.

— Марк, ей удобно со мной. Не трогай, — возражаю я.

— Или тебе удобно? — хмыкает он, но тянуть перестаёт. Прижимается к ней с другой стороны и перебирает её волосы.

Мы оба молчим. Впервые говорить нам не о чем. На часах шесть вечера. Он обещает быть нелёгким, как и весь сегодняшний день.

Напряжённую тишину разрывает мобильный Элины. Пока Марк встаёт с кровати, телефон смолкает и начинает звонить его собственный. Где-то в коридоре.

— Возьми и мой заодно, — прошу я.

Сначала друг смотрит на экран Элиного телефона сняв пароль. Он тоже ему известен.

— Артём волнуется, — произносит и набирает со своего аппарата. — Тёма, ты маму ищешь? Она сегодня в доме переночует, поэтому не ждите. Немного заболела. Ты хочешь приехать? Сегодня не нужно, потерпи до завтра. Я приеду и сам тебя заберу. А теперь позови, пожалуйста, бабушку.

С Аллой Антоновной, мамой Элины, разговор длится значительно дольше. Та решает, что дочка сильно перепила и в таком состоянии решила не показываться им на глаза. Следуют причитания в стиле: «Идёт по стопам отца», «А ты, Марк, куда смотрел?», и «Чем вы там занимаетесь?», «Артёма бросили и мать, и отец! Оба до гуляний дорвались».

— Я завтра заберу Артёма. Как-нибудь сегодня его потерпите, — не выдерживает Добровольский отповеди и вскоре отключается.

— Алла Антоновна, как в воду глядит, — не смалчиваю я.

— Так сходи, представься отцом Артёма. Я тебя здесь не держу, — рявкает друг.

Эля вздрагивает и открывает мутные глаза. Несмотря на то, что их полчаса назад закапали, в уголках снова скопился гной. Девушка пробует сесть, упираясь в меня руками.

Не пытаясь за меня держаться. Отталкивая.

Марк тут же привлекает её к себе

— Эль, как ты себя чувствуешь?

Она что-то пробует сказать, но в итоге тяжело приваливается к его плечу, утыкаясь в него лицом.

— Всё хорошо, Эль, — шепчет ей Марк. — Ты дома. Промокла и замёрзла, но сейчас поспишь и всё пройдёт. Давай, я сделаю тебе горячего чая. Попьёшь?

Девушка утвердительно кивает. Марк показывает мне глазами, чтобы я шёл делать чай. А они без меня миловаться будут.

— Ты же здесь хозяин. Сделай. Я не знаю, где что стоит, — выдаю в ответ и, обхватив девушку за плечи, привлекаю к себе. Она пытается вновь упереться в меня руками.

— Эльф, это же я. Подержу тебя немного. Прости меня, пожалуйста, — конечно, не простила. Если