Читать книгу - "Королева в ожидании - Виктория Холт"

Старшая из фрейлин Маргарет Медоуз, выпрямив спину, сидела на скамье и косилась на девушек, которые, взяв пример с короля, не обращали внимания на проповедника, специально приглашенного для королевской семьи – прославленного епископа Бернета. Мэри Белленден и Молли Липл все время перешептывались. Смешливая, хорошенькая Бриджит Картерет, племянница лорда Картерета, изо всех сил старалась подавить душивший ее смех. Она преуспела в этом гораздо больше, чем Софи Хоув. Ее то и дело прорывавшийся смех был слышен и за пределами места, отведенного для короля и его свиты. «Софи слишком легкомысленная, мне надо бы расстаться с ней», – подумала Каролина. Но Софи была внучкой, хотя и побочной, принца Руперта, брата курфюрстины Софии. А такими родственными связями нельзя пренебрегать. И все же девушка должна получить замечание.

Епископ Бернет перевел укоряющий взгляд с храпевшего короля на хихикавших фрейлин и ясно дал понять, что он недоволен Ганноверской династией. Королева Анна относилась к посещению церкви с большим рвением. Королева Мария также соблюдала свой долг. Правда, король Яков, католик, свергнутый за свои религиозные взгляды, позволял себе во время проповеди делать замечания, но они, по крайней мере, были остроумными. Если приехавшие в Англию немцы хотят оставаться популярными, они должны оказывать должное уважение церкви. Такой вывод сделал епископ Бернет.

«Епископ, конечно, прав», – подумала Каролина, но на самом деле ее больше занимал интерес Георга Августа к Мэри Белленден, чем недовольство епископа фрейлинами.

«Насколько далеко удастся зайти Мэри Белленден? – размышляла Каролина. – Она очень хорошенькая, и, несомненно, если бы захотела, могла бы иметь на Георга Августа большое влияние». Каролина подумала, что до сих пор ей везло, и влияние сохраняла она.

Король всхрапнул громче, чем обычно, и сам проснулся от резкого звука. С минуту он удивленно оглядывался, потом понял, что служба заканчивается, некрасиво зевнул и приготовился уходить. Фрейлины, в том числе все еще хихикавшая Софи Хоув встали со своих скамей, и король со свитой покинули церковь, направившись во дворец.

* * *

Епископ Бернет поклонился Каролине.

– Мне очень прискорбно, Ваше Высочество, – начал он, – что я вынужден обратиться к вам с жалобой. Но бесполезно обращаться к Его Величеству, чей храп сопровождал всю мою проповедь. Это и некоторое другое ясно показывает, что короля мало беспокоит неуважительное отношение его слуг к церкви.

– Для меня это тоже очень прискорбно, – ответила Каролина. – Я обратила внимание на невоспитанных девиц.

– Уверен, что Ваше Высочество согласится: такое поведение не может продолжаться.

– Согласна.

– Церковь превратилась в место встреч с целью флирта. Теперь ее заполоняют молодые люди, которые приходят, чтобы поглазеть на фрейлин и попытаться познакомиться с ними. Наше Высочество согласится, что задача церковной службы не в этом.

– Вы правы, епископ.

– Так продолжаться не может.

– Вы желаете, чтобы они не посещали церковь?

– Не посещали церковь и губили свои души? Ваше Высочество, эти девушки уже на полпути к вечным мукам. Нет, надо отгородить их скамьи, и перегородка должна быть такой высокой, чтобы их не могли видеть молодые люди.

– Вы имеете в виду… посадить их в маленькую… ложу?

– Ваше Высочество может назвать это и так. Они должны слушать проповедь, но быть невидимыми.

– О, это так… печально. Они такие хорошенькие.

– Ваше Высочество, мы должны думать не об их внешнем совершенстве, а о спасении их душ.

– О да, да. Пусть будет эта… ложа, если можно ее так назвать.

Епископ Бернет остался удовлетворенным разговором с принцессой. Она хорошая женщина. Разумная. И когда придет ее время занять трон королевы, он будет доволен.

Принц остановил Мэри Белленден.

– Вы очень хорошенькая девушка, – сказал он. Она сделала кокетливый реверанс.

– Вы мне очень нравитесь.

Она отступила на два шага и, наклонив набок голову, принялась разглядывать его, причем довольно дерзко. Но она была такая миловидная, что даже в дерзости выглядела восхитительно.

– А я вам нравлюсь? Это прекрасно, да?

– Долг хорошего подданного выражать почтение принцу Уэльскому, – сдержанно ответила Мэри.

– И вы будете выполнять ваш долг?

– Это зависит от того, насколько широко понимается долг.

– Что это значит?

– Ваше Высочество, я целомудренная молодая леди.

– А… Да… Вы очень хорошенькая.

– Я должна сказать вам, Ваше Высочество. Мне постоянно приходится говорить другим, что я целомудренная. Мне не верят. Но я убеждаю их. Боюсь, что также будет и с Вашим Высочеством. – Что это значит?

Но она уже сделала быстрый реверанс и взялась за ручку двери. Интригующе улыбнувшись на прощание, она скрылась за дверью.

– Проклятие! – воскликнул принц.

* * *

Когда легкомысленные молодые люди увидели загородку, спрятавшую от глаз скамьи с фрейлинами, раздались вопли протеста. Но в этом нельзя было винить ганноверцев. Их собственный епископ Бернет решил спрятать от них хорошеньких девиц. Перегородка сделала посещение церкви бессмысленным. И даже смех Софи Хоув, громче других доносившийся из-за высокой деревянной стены, приносил мало утешения.

Молодые люди ходили в церковь не для того, чтобы скучать на проповедях епископа Бернета или другого проповедника. Их привлекали, во-первых, храпящий король и, во-вторых, громкие разговоры во время проповеди, а тут развлечения почти прекратились.

Вскоре за работу засели авторы памфлетов.

«Епископ Бернет понял, что красивые дамы, стекавшиеся в церковь, стоящую на холмах Сент-Джеймса, одаряли нежными взглядами и улыбками только своих возлюбленных, а не его, когда он мычал себе под нос».

В следующих строчках объяснялось, что случилось, и заканчивался памфлет такими словами:

«Принцесса, подавленная неучтивой назойливостью, хотя и смеялась над его доводами, но уступила его требованию. И теперь британские нимфы при протестантском правлении молятся в деревянных ящиках, будто испанские девственницы».

Король прочел памфлет и первый раз до него дошло, что его подданные, англичане, умеют высмеивать не только чужестранцев, но и своих, если они того заслужили. И еще он понял, что у них нет почтения к важным особам.

И Георг стал чуть теплее, чем прежде, относиться к ним. Тем больше его огорчило доставленное сообщение о новом мятеже якобитов.

Проходил месяц за месяцем, и непопулярность короля все росла. Его немецких любовниц презирала вся страна, и когда их экипажи проезжали по улицам, народ отпускал вслед колкие замечания и насмешки. Шулемберг, сохранившая место его первой фаворитки, обезумела от жадности и постоянно искала способ увеличить свое состояние. Георг знал об этом, но не шевельнул и пальцем, чтобы остановить ее. Англичане самые алчные люди, каких он встречал, любил повторять король. Они постоянно осаждали его с просьбами о постах для своих родственников и друзей. Поэтому он злорадствовал, думая, что Эрменгарде удается иногда получать от них то, чего она хочет.