Читать книгу - "Когда забудешь, позвони - Татьяна Лунина"

— Mon Dieu! — вздыхал докладчик. — Успешный бизнес — гарант одиночества. Даже на сына время нет.

— Времени, — улыбнулась Васса. Эта редакторская правка, похоже, претендовала на традицию.

После кофе Ив отхлебнул из пузатого бокала коньяк, помолчал, задумчиво исследуя густой янтарный напиток, потом поднял погрустневшие глаза и сказал:

— Кажется, я услышу сегодня «нет».

На Вассу смотрел немолодой грустный человек, уставший от одиночества, от раздвоенности, которой наградили его русско-галльские предки, от чужих переполненных гостиниц и гулкой пустоты собственной виллы, от мадам, льнущих к состоянию и титулу интересного вдовца. И от упрямства русской женщины, до которой так и не смог достучаться. Эти мысли прочитывались на его лице легко, точно эфирные сценарии, расписанные в свое время лихой сценаристкой. Она бы не прочь написать еще один — с ролями для двоих. Но жизнь распорядилась иначе. Василиса открыла рот для ответа и — увидела мужчину с женщиной, шедших прямо на нее. Высоких, стройных, красивых, с крутыми ценниками на безмятежных лбах. Они были эффектной парой — Борис Глебов и его жена: не пойми кто, незнамо с кем и каким ветром сюда занесенные.

— Васья, — деликатно напомнил о себе Ив, — вы согласны? — А Ванечка вздохнул и тихо признался: — Я очень льюблю тебья. Давай не гаснуть вместе?

И она связала две буквы в один узел, от всей души надеясь, что он окажется крепким.

— Да.

Через десять дней они улетели в Париж.

Апрель, 2003 год

«Помоги, Господи! Пошли Андрею Санычу здоровья и сил! Укрепи, дай добежать до финиша! Ты же мудрый, все понимаешь, все видишь, все знаешь. Не для себя ведь стараемся — для людей. Не прошу ни денег больших, ни славы, ни наград — не ставь только палки в колеса, Господи! Отведи беды и напасти, дай дело довести до ума. Не мешай, а лучше помоги нам, Господи!» С последней просьбой прихожанка явно переборщила. Не людское это дело — указывать Всевышнему, как поступать. Вставляя свечку в подсвечник, Ангелина, конечно, поняла, что сморозила глупость. Но, поразмыслив, решила: большого греха здесь нет. Потому как молилась искренне, горячо, от души. А что коряво и неуклюже, так на то она и человек, чтобы ошибаться. К тому же Бог — отец наш, значит, может простить свое неразумное чадо.

А все дело в том, что на пике монтажа Вересов свалился. Подвело сердце, которое давно требовало более бережного отношения. Но до врачебного кабинета далеко и недосуг, а съемочная площадка под боком и всякий час. Кто помчится в дальнее за «может быть», когда ближнее требует «быть»? И Вересов оттягивал нудный визит, надеясь, что пронесет. Надежда не оправдалась. Средь бела дня в монтажной появились люди в белых халатах, подхватили беспечного гения под рученьки, уложили на носилки и покатили с безвольной добычей в больницу. Слава богу, в хорошую, а не в районную. И вот уже неделю полотняный трон — без своего царя. Работа, конечно, на месте не стоит, народ крутится. Но тысяча мышей, как известно, не заменят слона.

Она бросила сумку на сиденье машины, вставила ключ зажигания. Рядом заиграла знакомая мелодия.

— Алло!

— Привет, это я! — Мобильный ожег ладонь. — Встречаемся, как договорились?

— Да.

— Хорошо, через час — в холле. — Деловое «фа» понизилось до окаянного «ре». — Я постоянно думаю о тебе и все время тебя хочу.

— Встретимся в шесть, Олег. — И нажала на «NO».

Вересов выглядел неплохо. Он очень обрадовался их приходу. На вопрос о самочувствии ответил «нормально» и доложил, что больше трех дней здесь не выдержит.

— Василь Макарыч, царство ему небесное, бегал из больницы, — он, — как был: в пижаме, в тапочках. Не выпустят через три дня — убегу и я, ей-Богу! — Потом строго посмотрел на Олега, будто это он привязал пленника к больничной койке, и приказал: — Докладывай! Как монтаж?

На доклад ушел час. Наблюдая за Вересовым, Ангелина поняла, что бодрость показная. Андрей Саныч, конечно, хорохорится, но еще слаб и до выписки не так близко, как хотелось бы. Она выразительно уставилась на Олега, намекая, что пора и честь знать. Но тот увлекся и намеков не замечал. Зато их заметил Вересов.

— Лина, не делай страшных глаз, я сам сейчас уйду. — Он поднялся из уютного кожного кресла, ухмыльнулся. — Пойду, брошу кости на пружины! — Посерьезнел и твердо заявил: — Прорвемся, ребятки! Мы закончим наш фильм и сдадим его в срок. Для меня — дело чести рассказать об этих людях. Чтобы заткнуть пасть всем, кто кликушествует, что нет сейчас героя, что балом правит бакс, а задница поменялась с головой местами. Брехня! И мы докажем это!

У машины Олег обнял Лину за плечи и шепнул в ухо:

— Ты меня не пригласишь на чай? С жасмином?

— Нет, — мягко отвела она жаркую руку, — как-нибудь в другой раз.

А подъезжая к дому, подумала, что это тот, другой, упрямо сбивает Олега с толку.