Читать книгу - "Райская сделка - Бетина Крэн"

В нижнем коридоре, отделанном дубовыми панелями, дворецкий указал ей на открытые двери и покинул ее. С бьющимся сердцем и ледяными руками она приблизилась к двери, за которой слышались сердитые голоса. Несвойственная Дэниелсам робость заставила ее замедлить шаги, а затем она и вовсе замерла, услышав, о чем там идет разговор.

— … сорок процентов этого дома принадлежит мне, — говорил Гарнер сердитым густым голосом, которым частенько разговаривал с ней. — А также сорок процентов компании Таунсендов и сорок процентов дохода от торговли товаром. Сорок процентов! Так что это мой дом, и моя жена будет здесь жить, одобряете вы это или нет.

— Ты ее нам навязываешь?! — произнес визгливый женский голос. Это кузина, рассеянно подумала Уитни. — Да кто она такая?! Какая-то безродная девчонка! Подумай, кузен Гарнер, ведь она жила среди дикарей!

— Она не дикарка, а моя жена! — отрезал Гарнер. — Да, она не привыкла… к нашему образу жизни, но со временем привыкнет.

— Она выглядит как горничная, хуже — как судомойка! — возмущенно заявила кузина. — Да моя горничная лучше одевается. Я не желаю, чтобы меня видели рядом с ней, не желаю!

— Она одета так, как принято одеваться на границе, — угрюмо возразил Гарнер. — Ее внешний вид можно улучшить при помощи небольших расходов.

— Не сомневаюсь, именно из-за этого она и вышла за тебя замуж — из-за денег! — сделал выпад Байрон Таунсенд голосом, очень похожим на голос Гарнера, только не таким звучным. — Но имей в виду: в этом доме она ничего не получит!

— Ты вынужден был жениться на ней, верно? — вмешался скрипучий голос, который наверняка принадлежал деду Гарнера. — Наверное, застали с девчонкой в постели и заставили поступить с ней честно?

В комнате воцарилась мертвенная тишина, а сердце Уитни, казалось, сжалось в комок. Что ж, дед Гарнера жестко и сжато описал их союз: пойман в постели и вынужден жениться. Обесчестил юную девушку и загладил вину законным браком. Но как же банально и жалко прозвучало это в его устах! Как будто и не было того восхитительного и равноправного наслаждения от их близости, не было тех дней и ночей, когда оба страдали, пытаясь побороть охватившую их страсть, предшествующих той ночи, когда они совершили этот сладостный грех!

— Я так и знал! — взорвался отец Гарнера. — Ты снова опозорился, черт побери! У тебя нет ни малейшей выдержки, ни достоинства, ни чести! Маделайн, выйди немедленно!

— Не выйду! У меня десять процентов…

— Пусть девушка останется, Байрон, — с мрачной усмешкой возразил старик. — Она уже достаточно взрослая, чтобы узнать, к чему ведет распущенное вожделение.

— Ничего подобного не было! — виновато вспыхнул Гарнер.

— Тебе представилась почетная возможность сражаться на стороне Вашингтона, тебе поручили подавить мятеж этих подлых изменников, но вместо того, чтобы выполнить свой долг, ты валялся в сточной канаве с этой грязной шлюхой! Как еще это можно назвать… если не отвратительным, унизительным, скотским вожделением!

Каждое слово отца Гарнера ранило Уитни. Она грязная шлюха, которая валялась в сточной канаве! И одета хуже горничной. Она с яростью уставилась на свою домотканую юбку, словно ожидая, что та загорится. Оскорбление было тем более сильным, что ей и самой не нравился этот глупый наряд. С внезапным порывом она распустила шнуровку на корсаже юбки и, стащив ее вниз, перешагнула через нее. Она провела рукой по своим штанам, и в ней вспыхнула гордость Дэниелсов. Да как они смеют?! Она Дэниелс… и, слава Богу, гордится этим!

Расправив плечи и гордо подняв голову, Уитни вошла в гостиную, где грызлись и рычали эти гордецы Таунсенды. Дэниелс бесстрашно вошла в логово льва!

Все четверо раздраженно кричали, не слушая друг друга. Гарнер случайно заметил, как она появилась и застыла на пороге комнаты: обутые в грубые башмаки ноги широко расставлены, ее знаменитые штаны плотно обтягивают женственные бедра, кулаки уперты в талию, пышные густые волосы спадают на плечи, а зеленые глаза мечут молнии. Ее смелая поза и неукротимый характер, сформированный трудной жизнью на границе, вызывали восхищение. Глядя на нее, Гарнер выпрямился, и Байрон умолк на половине тирады и тоже обернулся к Уитни.

Кузина Гарнера издала придушенное восклицание, и стало тихо, как в церкви. Уитни сделала шаг вперед и снова широко расставила ноги, чувствуя на себе их обжигающие взгляды. Она еще выше подняла голову и расправила плечи, не подозревая, что из-за этого движения под тканью рубашки ясно обрисовались соски. Гарнер вздрогнул от ужаса, но не в силах был оторвать от нее взгляд.

— Насколько я понимаю, настало время представить меня. — Уитни метнула на Гарнера выжидательный взгляд и, поняв, что он не в состоянии говорить, решила представиться сама. — Я Уитни Дэниелс, из тех Дэниелсов, которые живут в графстве Уэстморленд. И нахожусь здесь, потому что две недели назад вышла замуж за вот этого Железного майора и потому что он настоял на моем приезде.

— Ну… — Байрон буквально задыхался, пораженный ее смелостью. — Будь я проклят!

— Вполне возможно, что будете, — с радостью согласилась Уитни, — если не откажетесь от богохульства. Майору тоже свойственна постыдная привычка чертыхаться… и теперь мне ясно, откуда она у него.

— Боже, Уитни… — Возмущенный Гарнер шагнул к ней, но она быстро отпрянула в сторону, и он остановился, не желая применять силу на глазах у родственников. Страх пробрал его, когда он увидел знакомое вызывающее выражение ее лица и задорный блеск в глазах.

— Вы, должно быть, отец моего мужа. — Уитни нарочито смерила его таким же бесцеремонным взглядом — зуб за зуб! — от превосходно сшитого серого сюртука с ослепительно белой манишкой до элегантно обтягивающих сильные ноги бриджей. Затем перевела взгляд на старика, утонувшего в кресле на колесиках — белоснежные волосы, как и кружева на груди, желтоватое морщинистое лицо, на котором выделяются поблекшие светлые глаза. — А вы — его дедушка.

— Я Эзра Таунсенд, наглая выскочка! — проворчал старик, глядя на нее своими пронзительными глазками. — Меня никто не называет дедушкой.

Уитни слегка подалась вперед и усмехнулась:

— Отлично понимаю почему. А вы, — она повернулась к невысокой девушке с темными волосами, сверкающими светло-карими глазами и хорошеньким, но капризным ртом, — вы, вероятно, его бедная кузина, сирота Маделайн.

Девушка с негодованием отступила назад:

— Господи, да она одета прямо как дикарка! На ней штаны… мужские штаны! Вы только посмотрите!

Но глаза всех мужчин уже уставились на них и на соблазнительно округлые бедра, которые эти штаны скорее подчеркивали, чем скрывали.

— Никакая я не дикарка! — Уитни круто повернулась к ним с решительным лицом. — Я родилась в Аллентауне и выросла в графстве Уэстморленд. Я винокур, так же как и вы. Мы с отцом делаем самое хорошее виски во всей западной Пенсильвании! — Они уставились на Гарнера, и Уитни заявила с торжеством: — И майор женился на мне, потому что мы заключили с ним сделку, справедливую и честную сделку!