Читать книгу - "Идеальная любовница - Бетина Крэн"

— Габриэлла сбежала по ступенькам и оказалась в удушающих объятиях Розалинды.

— Мама!

— Дорогая моя, с тобой все в порядке? — Она отстранилась и внимательно посмотрела на дочь. — Девочка моя, с тех пор как ты уехала, я места себе не находила. А когда Клементина сообщила мне, что Сэндборн вернулся в Лондон один, я чуть с ума не сошла от волнения. Я представляла себе, как ты сидишь в этой жуткой деревне среди разного хлама, поруганная и убитая горем… — она обхватила лицо Габриэллы руками и, разглядев припухлости вокруг глаз, констатировала. — Негодяй! Он переспал с тобой и бросил на следующий же… — Розалинда запнулась. Неожиданно в ее голове зародилось другое, еще худшее предположение. — Этот развратник по крайней мере, переспал с тобой?

— О, мама! — румянец выступил на щеках Габриэллы, дал ясный ответ на этот вопрос.

— В таком случае он просто наглец! — возмутилась Розалинда. — Запер тебя в этой дыре, а сам развлекается в городе. Ну, ничего, моя милая, мама с тобой. Я приехала, чтобы помочь пережить тебе это испытание, и на сей раз я не брошу свое дитя.

— Что за шум? — прервал тираду Розалинды властный голос. На нижней ступеньки лестницы стояла Беатрис, и вид ее ничего хорошего не предвещал.

— Что здесь делает эта женщина?

— Леди Беатрис, позвольте вам представить мою маму. Миссис Розалинда Леко.

Габриэлла вышла вперед и попыталась загородить свою экстравагантно одетую мать.

— Мне известно, кто это, — заявила Беатрис, подходя к ним, прямая, как шпага. — Я спросила, что она делает в моем доме?

Габриэлла оказалась между двух огней.

— Мама приехала, потому что… потому что… — невнятно замямлила она, решительно не зная, что сказать.

— Я здесь, потому что ваш распутный сынок бросил мою дочь на следующий день после свадьбы, — парировала Розалинда, отстраняя Габриэллу. Уж в чем, в чем, а в защите она не нуждалась. — Я приехала успокоить ее и удовлетвориться, что все в порядке.

— А так же пожить месяц-другой на иждивении богатых родственников, — язвительно продолжила Беатрис.

— Вряд ли это можно назвать иждивением, — в тон ей заметила Розалинда. — Я привезла с собой провизию, слуг и кое-что из приданого Габриэллы, — она презрительно оглядела холл. — Судя по тому, что я вижу, ей понадобятся все эти вещи. Ваш дом, мадам, вряд ли можно назвать обитанием. Он похож скорее на берлогу, чем на резиденцию графа.

Беатрис метнула на нее гневный взгляд.

— Очевидно, вы не понимаете, куда попали, — надменно произнесла она. — Ну что ж, буду прямолинейна. Это неслыханно, чтобы женщина вашей «профессии» навязывала себя приличному уважаемому дому. Приехав сюда, вы смущаете свою дочь и привлекаете излишнее внимание к ее постыдному происхождению.

— В происхождении Габриэллы нет ничего постыдного, — вздернув подбородок, заявила Розалинда. — Она дитя пылкой страсти и великой любви, если вам, конечно, известно, что это такое.

— Я не намерена выслушивать от вас гадости! — разъярилась Беатрис. Лицо ее покрылось красными пятнами.

— Что вы называете гадостью? Страсть? Любовь? О, пожалуй, эти слова произнесены здесь впервые за целое поколение.

— Пожалуйста! — Габриэлла бросилась между ними, заставив воюющие стороны отступить. — Пожалуйста, перестаньте.

Девушка стояла, опустив голову. Щеки ее пылали. Сначала она повернулась к матери и резко бросила:

— Оставь, пожалуйста, свои штучки. Ты не у себя дома.

Потом она с мольбой посмотрела на свекровь.

— Мне очень жаль, леди Беатрис, что присутствие моей матери оскорбляет вас. Но она проделала долгий путь, и вы как христианка не можете выгнать ее на улицу.

Беатрис сделала глубокий вдох. Казалось, еще секунда, и она закипит. Да как смеет эта девчонка указывать ей, что делать, и напоминать при этом о христианском долге? И главное, было бы перед кем! Перед этой нахальной вульгарной особой! Она одарила Габриэллу испепеляющим взглядом и удалилась в свои апартаменты.

Габриэлла едва держалась на ногах. Она вдруг осознала, что только что оказала открытое сопротивление своей свекрови. И она была уверена, что s поплатится за это.

Розалинда, напротив, чувствовала себя прекрасно. Стоило леди Беатрис выйти, как она бросилась к дверям и приказала слугам выгружать вещи. Снова Габриэллу окружали знакомые лица: Гюнтер, Лусия — старшая служанка, Колетт — камеристка Розалинды, повариха Абердина, которая также исполняла обязанности экономки. «Видимо, никогда мне не избавиться от своего прошлого», — убито подумала Габриэлла и поплелась в свою комнату.

Розалинда любила путешествовать с комфортом. Вот и сейчас в роскошно убранной карете она ехала сама, а в другой поместились слуги. Вдобавок ко всему, вторая карета тянула за собой повозку, нагруженную продуктами и необходимыми, с точки зрения Розалинды, вещами. Она приготовилась к самому худшему, а потому захватила с собой все, вплоть до носовых платков. И, разумеется, здесь было приданое Габриэллы, которое включало в себя два чемодана тончайшего белья, ящик с расписанным вручную фарфором, серебряные столовые приборы ; и две картины модных художников. Но это была 3 лишь малая толика, которую заботливая мать решила захватить с собой, остальное должно было прибыть позже.

Габриэлла познакомила Онелоу с Гюнтером, причем оба дворецких сразу друг другу не понравились. Да и вообще вся челядь Леко была встречена в штыки, но ни та, ни другая сторона не собиралась сдавать свои позиции, что, конечно же, не способствовало разрядке и без того напряженной атмосферы.

К ужину страсти достигли апогея. Из кухни, где две поварихи бились за каждый клочок пространства, арена боевых действий перенеслась в столовую. Там две матери, восседая за двадцатифутовым столом, буравили глазами нерасторопных слуг и негодовали по самому незначительному поводу.

Когда подали первое блюдо, Габриэлла вновь оказалась перед выбором. Меню леди Сэндборн и миссис Леко разнились так же, как и их одежда. На половину Беатрис отправился простой крестьянский пирог, а на сторону Розалинды — говядина, тушеная в мадере. Габриэллу обслуживали оба дворецких, но несчастная девушка не могла проглотить ни кусочка.

— Слава Богу, я догадалась привести тебе немного вина и бренди, — заметила Розалинда, поднимая свой бокал. — Этот дом сух, как кость.

— Уж лучше кость сухая, чем забальзамированная, — презрительно фыркнула Беатрис. Спиртное убивает мозг и расшатывает добродетель. Следовало бы запретить употребление вина, а тем более бренди женщинам, которым меньше сорока.

— Не пить до сорока лет даже шампанского? — расхохоталась Розалинда. — О, в таком случае мне еще долго не пришлось бы притронуться к бокалу.

Глаза Беатрис сузились.

— Да неужели? Признаться, меня это удивляет. Ведь вашей дочери, насколько мне известно, уже девятнадцать. Впрочем, при ваших наклонностях…