Читать книгу - "Бюро магической статистики – 1 - Галина Дмитриевна Гончарова"

Потому что Элисон подняла голову и уперлась взглядом в Марко.

Взгляду девушки мог позавидовать голодный крокодил, который последние два года мучился зубной болью и от рождения был человеконенавистником. Понятно, причины у нее имелись, но Марко, который этого не знал, нервно сглотнул. На миг ему показалось, что Элисон сейчас кинется и вцепится. Больно.

— Эм-м-м… рента Баррет…

— С-с-с-с-слуш-ш-ш-шаю?

— Рента, — чуточку оправился Марко от потрясения, — я хотел бы подарить вам эти цветы в знак моего самого искреннего восхищения. И, может быть…

— Не может. — Голос у Элисон был вполне достоин ее внешнего вида. — Не будет. Всего хорошего.

Встала, взяла цветы и каким-то хитрым приемом так развернула Марко, что тот пришел в себя за дверью бюро.

Вроде и не толкали его, и не пихали, и магия никакая не творилась, а как он тут оказался-то?

А?

Но и возвращаться… Марко не зря слыл дамским угодником и отлично понимал: есть моменты, в которые женщину НАДО оставить в покое. Ради собственной безопасности.

Ничего, подождет он день или два, не переломится. Завтра придет… или послезавтра.

Элисон промаршировала строевым шагом к столу Леа Даларвен, грохнула на него корзину роз и уселась обратно к себе.

До ночи было еще минимум восемь часов.

До конца рабочего дня — шесть.

Яду мне, яду! И побольше!!!

Робин смотрел в окно рамбиля.

Да-да, был у него рамбиль, и Хью отлично водил его. Робин раньше и сам водить умел, но после случившегося он себе просто не доверял.

Поди просиди пять лет просто так!

Можно бы до столицы и на поезде, но… Робин представил себе, как на него будут смотреть люди, представил процесс посещения туалета, как он идет в столовую, как на него глядят, как шепчутся за его спиной…

Да пропади оно все трижды пропадом!

Лучше он в рамбиле посидит… да, Хью говорил, что можно выкупить все купе и никого не видеть, и пропади они пропадом…

Робин решил, что оно того не стоит.

Рамбиль в этом отношении лучше любого купе, из которого не выгонишь проводника, а то и любопытные какие заявятся. И по перрону-то ему все равно идти и билет покупать…

Нет уж!

Рамбиль большой, заднее сиденье мягкое, позволяет расположиться и так, и этак… даже вдвоем, было у него пару раз, не с Сарой, конечно, та желала до свадьбы девушкой остаться, но было. Можно и устроиться поудобнее, и подушку подложить под искривленный бок, и попросить Хью остановиться, и ноги размять подальше от дороги…

Правильно он сделал.

А что чуть подольше… пусть! Он потерпит!

Матео, друг, я ТАК тебя подвел! Дай бог, чтобы не было еще слишком поздно! А если тебя уже нет, я хотя бы отомщу! Я клянусь, я отомщу!!!

Ах я безмозглый пьяный кретин! Все из-за моих паршивых страданий!

— Рента Баррет?

Мужчина, который остановил Элисон, был вполне себе девичьей мечтой, правда не того сорта, что Марко Вебер. Марко был для девушек, которые предпочитают романтических героев, а этот мужчина для тех, кому нравятся военные.

Вон какая выправка!

И усы подкручены, и мундир на нем сидит как нарисованный, и сапоги как зеркало — отражают солнышко. И даже пара медалей есть — тоже начищены, аж оторопь берет.

Хорош!

И букетик, который он протянул Элисон, был тоже вполне себе хорош. В духе «скромной симпатии». Полевые цветы, зелень…

— Доброе утро, — согласилась Элисон. — Это я. А вы?..

— Рент Адриан Браудер. К вашим услугам, рента.

Несколько минут Элисон пыталась вспомнить, кто это такой и почему ей знакома фамилия мужчины. Вроде бы они не виделись раньше? Потом уже сообразила.

— Рена Ханна?..

— Да, это моя мать.

— Как ее самочувствие?

Элисон искренне беспокоилась о симпатичной рене. Ну не виновата она, что дочь у нее такой свиньей оказалась. Обычно, когда в семье случается беда, принято пенять на воспитание. А если по-честному…

Можно ребеночка воспитывать, можно таскать его по музеям и выставкам, можно рассказывать ему о богах и героях, показывать что-то личным примером, но…

Но есть еще и собственный характер ребенка, который выбирает, как ему жить, сам и для себя. Полегче или потруднее, сказать правду или соврать, пойти прямо или в обход.

Элисон знала такие семьи и потому не могла ничего плохого сказать о рене Ханне. Ты вложила в ребенка свою душу⁈ Но ведь и его душу тоже надо принимать в расчет!

Так что…

— Она сильно переживает, но мы с Катариной здесь, сестра привезла ей внуков… я не смогу остаться надолго, а Кати побудет.

— Это хорошо, рент Браудер.

— Да. Рента Баррет, я хотел увидеть вас перед отъездом. И поблагодарить.

Элисон качнула головой.

— Не думаю, что заслужила благодарность. Невольно, но я принесла горе в ваш дом, и за это мне впору извиняться.

— Нет, рента. Если бы не вы… Адела могла зайти еще дальше, а мать бы умерла от горя. Я ее знаю… она любит нас всех, но Адела всегда была рядом с ней.

— Что сейчас будет с рентой Аделой?

— Уже реной. — Улыбка Адриана не сулила сестре ничего хорошего. — Теперь сестрица — рена Майер. Пусть сама расхлебывает последствия.

Элисон вспомнила «романтического героя» и невольно поморщилась.

— Не слишком ли это строго, рент?

— Нет, рента. Брачный договор я составил, Клемент его подписал. — Холодная улыбка Адриана не сулила ничего хорошего и зятю. — В нищете Адела не останется, но вряд ли этот брак будет счастливым.

— Они останутся здесь, в городе?

— Нет. Клемент мечтает попытать удачи в